Знаменитые женщины Московской Руси. XV—XVI века
Шрифт:
Из летописного описания прибытия Зои-Софьи в Москву и ее венчания с Иваном III возникает вопрос: почему между прибытием царевны в столицу, ее обручением с женихом и свадьбой был столь короткий срок? Вместо традиционных нескольких дней или даже недель — только несколько часов?
В источниках ответа на него нет. Но можно предположить, что у жениха возникала проблема в общении с невестой, которая на социальной лестнице занимала положение существенно выше, чем он сам. Ведь в 1472 г. Иван III все еще значился данником Золотой Орды, т.е. вассалом ордынских ханов, и наверняка знал, что при дворе византийских императоров его предки, великие князья Киевские,
В итоге, чтобы избежать церемониальных сложностей, Иван III тут же венчался с Софьей. После этого царевна автоматически превратилась в великую княгиню и оказалась с мужем на одной ступени социальной лестницы.
Однако сама Софья никогда не забывала о своем царском происхождении, подчеркивала его в официальных документах и даже специально нашивала на одежду золотой таблоид, указывающий на это. Об этом известно из изображения Софьи на пелене Елены Волошанки{299}.
В источниках нет данных о том, как прореагировала Софья на то, что слишком стремительно стала женой Ивана III.
Возможно, она была удивлена, но виду не показала, поскольку была прекрасно воспитана. К тому же она была плохо знакома с русскими обычаями. Узнавать о них ей пришлось уже в качестве великой княгини.
Но можно предположить, что принцессе объяснили, что свадьба должна состояться именно 12 ноября — в день поминания Иоанна Милостивого, святого, тезоименитого ее жениху. Позднее в память об этом важном событии она приказала прибывшим с ней итальянским ювелирам изготовить наперсный крест-мощевик, имевший четырехлепестковую форму с резной по кости иконой Спаса в центре. На лепестках были вырезаны фигуры Иоанна Милостивого и Евстратия, мощи которого хранились в римской церкви Святого Аполлинария. Иоанн Милостивый был тезоименит великому князю. Этот крест Софья Фоминична, видимо, носила с собой в память о своей свадьбе и прежней жизни в Риме{300}.
На Западе подобные предметы считались оберегами. Их либо носили на груди, либо подвешивали у изголовья кровати.
В Московском своде довольно кратко сообщалось о свадебном торжестве. Указывались лишь имена присутствовавших лиц: мать Ивана III великая княгиня Мария Ярославна, его сын от первого брака Иван Молодой, братья Андрей Большой, Борис и Андрей Меньшой с прочими князьями и боярами, посол римского папы Антоний, посол братьев царевны Дмитрий Грек и лица, сопровождавшие Софью{301}.
Ивана Фрязина, который уже достаточно давно жил в Москве и был знаком с нравами при великокняжеском дворе, от Софьи сразу же удалили. Предлогом для этого стало его излишне рьяная защита нунция Антония, а потом и дело итальянского посла Тревизана.
Из данных дипломатических источников известно, что на следующий день после свадьбы посол римского папы и Дмитрий Грек были официально приняты Иваном III. Они вручили ему подарки от римского духовенства и братьев Софьи Андрея и Мануила. После этого им было позволено встретиться с соотечественниками, жившими в Москве. Среди них был и венецианский посол Тревизан{302}.
Спутники царевны были очень удивлены, узнав, что тот живет в Москве и до сих пор не съездил в Золотую Орду, куда был отправлен главой Венецианской республики. Об этом они сообщили Ивану III, чтобы тот провел расследование. В ходе его выяснилось, что по указанию Ивана Фрязина состоявший на службе у великого князя уже несколько лет Тревизан назвался его родственником, а свой визит в Москву назвал частным делом. Сделал он это для того, чтобы не отдавать великому князю подарки, присланные великому князю венецианцами. Их забрал себе Иван Фрязин.
Узнав все это, Иван III так рассердился, что повелел заковать Ивана Фрязина в кандалы, выслать с семьей в Коломну, а дом его приказал разграбить. Тревизана он даже собирался казнить. Но спутники Софьи уговорили великого князя лишь арестовать посла и сообщить о его поведении главе Венецианской республики.
Можно предположить, что после данного инцидента Иван III проникся симпатиями к Антонию и Дмитрию Греку и предложил им погостить у себя одиннадцать недель. Все это время в их честь устраивались пиры и различные увеселительные мероприятия. Затем 26 января 1473 г. гости были отпущены домой. С собой они везли ценные подарки римскому папе и братьям царевны не только от самого великого князя, но и от его сына Ивана, и от Софьи{303}.
Радушие по отношению к спутникам царевны могло быть вызвано не только тем, что они помогли Ивану III разобраться с делом Тревизана, но и тем, что он был благодарен им за хорошую супругу. Софья наверняка смогла сразу же понравиться великому князю. Ведь она приобрела большой жизненный опыт, живя на подачки католического духовенства. К тому же за время поездки она могла убедиться в том, что муж владеет большим государством с красивыми городами. В то время Псков и Новгород ни в чем не уступали многим европейским столицам. К тому же ей наверняка мог понравиться и сам великий князь. По описанию современников, он был высоким и стройным мужчиной с красивой внешностью.
Венецианский посол Амброджо Контарини, побывавший в Москве в 1476 г., так описывал Ивана III: «Упомянутому государю от роду лет 35. Он высок, но худощав; вообще он очень красивый человек»{304}.
Софье могло понравиться и то, что большая часть лиц, сопровождавших ее в пути, была включена потом в ее двор. Контарини прямо указывал, что в Москве поселилось много греков из Константинополя, которые приехали вместе с Софьей{305}.
Для их содержания, видимо, были выделены земельные угодья и денежные оклады. Но получила ли сама Софья земли на свое содержание, как другие великие княгини, неизвестно. Никаких актов, связанных с ее хозяйственной деятельностью, нет. Отсутствует и ее завещание. Очевидно, что никакой земельной собственности у нее не было.
В источниках есть данные о том, что у Софьи была личная казна, которая хранилась в подвалах церкви Иоанна Предтечи у Боровицких ворот, но в 1494 г. она сгорела{306}. Что входило в состав этой казны, неизвестно. Возможно, это были подарки католического духовенства, дары европейских горожан, полученные во время путешествия в Москву, какие-то вещи самой принцессы, доставшиеся ей от родителей. В их числе могли быть и греческие книги, которые во время пожара, скорее всего, были утрачены. Но, возможно, часть их осталась и была потом включена в легендарную библиотеку Ивана Грозного.