Знаменосец «Черного ордена». Биография рейхсфюрера СС Гиммлера. 1939-1945
Шрифт:
Дорнбергер и его коллеги слушали, одновременно и очарованные, и возмущенные манерой, в которой Гиммлер представлял свою политику. «Он говорил четко, просто и естественно. Прозаичный стиль изложения приводил меня в дрожь. Но при этом я восхищался даром Гиммлера объяснять сложные проблемы так, что они становились понятны каждому», – вспоминал впоследствии Дорнбергер.
На протяжении всего разговора Гиммлер не переставал хвалить Сталина, которого, по его словам, Гитлер считал своим единственным великим противником, а также превозносил Чингисхана, всеми силами укреплявшего владычество монголов в Азии. Именно его азиатская кровь, считал Гиммлер, неожиданно вернулась в Россию в лице ее нынешнего правителя. И победить Иосифа Сталина – как и Чингисхана – можно только самыми варварскими методами, подобными тем, какие они сами практиковали на побежденных народах.
Беседа, проходившая в неформальной обстановке, затянулась до четырех часов утра. Гиммлер отлично понимал,
В августе 1943 года Лангбен согласился устроить Гиммлеру встречу с видным участником одного из отделений германского движения Сопротивления. Этим человеком был доктор Иоганнес Попиц – один из друзей Хасселя, ученый и интеллектуал, в отношении которого Геббельс еще недавно питал серьезные подозрения. «Гитлер, – писал Геббельс в своем дневнике, – абсолютно убежден, что Попиц – наш враг. Он уже приставил к нему наблюдение, чтобы собрать доказательства его вины; как только Попиц себя выдаст, фюрер с ним покончит».
Прослеживая запутанные отношения между Гиммлером, Лангбеном и Попицем, невозможно достоверно определить все двигавшие Гиммлером мотивы, хотя догадаться о главных из них нетрудно. Шелленберг, которому, как нам уже известно, Гиммлер поручил прозондировать через Лангбена вопрос о возможности заключения мира с союзниками, в своих опубликованных мемуарах о Попице не упоминает. Хассель со своей стороны всегда сомневался в том, что Гиммлер может оказаться сколько-нибудь полезным участником любого заговора, направленного против Гитлера, однако Попиц, являвшийся членом хасселевского кружка заговорщиков-аристократов, в конце концов уговорил его проверить, насколько далеко простирается лояльность Гиммлера по отношению к фюреру. В этом вопросе Попица поддерживал также и Лангбен, являвшийся его близким другом.
Следует отметить, что в 1943 году в рядах заговорщиков царили уныние и растерянность. Несмотря на значительные усилия, им так и не удалось привлечь на свою сторону армейских генералов и добиться симпатий в вооруженных силах. С 1941 года заговорщики время от времени возвращались к идее осуществить «дворцовую революцию» сначала через Геринга, а затем через Гиммлера, каждого из которых можно было впоследствии отстранить от власти, как только он выполнит свою задачу по свержению Гитлера, однако на фоне первых военных успехов Германии было весьма маловероятно, что кто-то из этих двоих согласится предать фюрера. Предпосылки к этому созрели лишь к концу 1943 года, и заговорщики начали действовать.
Наиболее подходящим человеком, через которого Попиц мог быть представлен Гиммлеру, был именно Лангбен. Согласно материалам следствия, оглашенным на процессе 1944 года, Лангбен и Попиц познакомились зимой 1941/42 года вскоре после того, как последний присоединился к кружку Хасселя. Попиц, чью истинную позицию и мотивы теперь довольно трудно определить, является еще одной загадочной фигурой в этой истории. Известно, что он был членом нацистской партии и с 1933 года до своего ареста в 1944 году входил в правительство Пруссии в качестве министра без портфеля и имперского комиссара прусского министерства финансов, подчинявшегося непосредственно Герингу. Он также был другом Шлейхера и, возможно, после убийства последнего нацистами в 1934 году начал испытывать сомнения, постепенно сделавшие его одним из самых активных участников Сопротивления. Тот факт, что Попиц ранее являлся сторонником нацистов и в 1937 году даже получил от Гитлера золотой значок члена нацистской партии, заставлял многих членов подполья относиться к нему с осторожностью, тем более что Попиц придерживался крайне правых политических взглядов и выступал за восстановление в Германии монархии. Несмотря на это, Хассель полностью доверял ему, как другу и товарищу по заговору. В мае 1943 года было решено, что Лангбен попытается при посредстве Вольфа организовать встречу Попица с Гиммлером, но в начале лета Вольф неожиданно заболел, и подготовка встречи затянулась. Только 26 августа 1943 года Гиммлер, наконец, принял Попица в своем новом кабинете в министерстве внутренних дел.
Ни Вольф, ни Лангбен не присутствовали при беседе, о которой сохранилось два отчета. Первый является частью официального обвинительного заключения против Лангбена и Попица и вряд ли может служить основанием для правильной оценки роли Гиммлера во всей этой истории. Во всяком случае, если не считать довольно неопределенных показаний Попица, в нем нет ни слова о том, что говорил или предлагал Гиммлер. Судя по этому документу, Попиц вообще ограничился тем, что выразил беспокойство по поводу усиления коррупции в верхах, неэффективности администрации и невозможности выиграть войну, покуда Гитлер, даже будучи признанным гением, сохраняет абсолютную
Пока в кабинете происходил этот разговор, Лангбен в приемной делился с Вольфом своими соображениями. Он, в частности, боялся, что Попиц не сумеет убедить Гиммлера, и хотел присутствовать при следующем разговоре.
Другой отчет о встрече был несколько дней спустя дан Попицем одному из друзей по имени Цалер. Попиц сказал, в частности, что Гиммлер действительно говорил мало, но не возражал против предложения начать переговоры без ведома Гитлера25.
После первой встречи Лангбен отправился в Швейцарию, чтобы сообщить хорошие новости представителям союзников, ожидавшим на территории этой нейтральной страны известий об ответе Гиммлера. Сложившаяся ситуация действительно могла служить поводом для некоторого оптимизма, однако именно в этот момент дамоклов меч, висевший над каждым заговорщиком, опустился на голову Лангбена. Как пишет Шелленберг, «было перехвачено радиосообщение о переговорах, которые доктор Лангбен вел с представителями союзников в Швейцарии. В нем говорилось, что это в высшей степени неофициальное дело Лангбен начал с моего прямого благословения; упоминалось также и об участии Керстена. Кальтенбруннер и Мюллер сразу же провели тайное расследование, но влияние Керстена на Гиммлера спасло меня от катастрофы».
Перехват радиограммы (которая, по утверждениям Аллена Даллеса, не была ни британской, ни американской) привел к тому, что Гиммлеру и Шелленбергу пришлось пожертвовать Лангбеном, хотя Попиц, как ни странно, оставался на свободе и был арестован только в следующем году после покушения на Гитлера. Впрочем, по некоторым сведениям, Лангбену все же удалось встретиться с Гиммлером сразу по возвращении из Швейцарии, то есть еще до того, как Гиммлер и Шелленберг узнали о перехвате сообщения. Доказательством этого служат, в частности, слова самого Лангбена, рассказавшего своей близкой знакомой скульпторше Пуппи Зарре, что в разговоре с рейхсфюрером он «коснулся устранения Гитлера лишь мимоходом» и что «Гиммлер был чрезвычайно серьезен, задавал вопросы о конкретных фактах, но не пытался выяснить какие-либо имена». Однако, когда в игру вступило гестапо, Гиммлер сумел защитить лишь себя и Шелленберга, которого Кальтенбруннер и Мюллер уже готовы были объявить британским шпионом. Лангбена же арестовали вместе с женой и Пуппи Зарре.
Потерпев неудачу в установлении контактов с Западом, Гиммлер, однако, смог одержать важную победу на другом фронте. В начале 1944 года разразился скандал в управлении армейской внешней военной разведки под руководством Канариса. Причиной кризиса явилось разоблачение еще одной антинацистской группы, центром которой стала вдова бывшего германского посла в Японии доктора Вильгельма Зольфа, исповедовавшего весьма либеральные взгляды. Сам Зольф, ненавидевший нацистов и не боявшийся говорить об этом открыто, умер в 1936 году, но его жена Ханна Зольф, которой активно помогала ее дочь графиня Баллестрем, продолжала поддерживать тех, у кого возникали какие бы то ни было трения с режимом. Эти две женщины, придерживавшиеся независимых, прогрессивных взглядов, практически создали в своем доме подпольный кружок интеллигентов-антифашистов, в который входили известные общественные деятели, крупные гражданские и военные чиновники. К сожалению, кружок просуществовал недолго. Десятого сентября на чаепитие, устроенное фрау Зольф для членов группы, был приглашен выдававший себя за швейцарского студента-медика агент гестапо Рексе, которого подпольщики намеревались использовать для передачи в Швейцарию сообщений и шифровок. Три месяца спустя стараниями Рексе было арестовано свыше семидесяти антинацистов, принадлежавших к либеральному крылу Сопротивления, в том числе бывший сотрудник германского министерства иностранных дел, а ныне стипендиат Родса [10] Отто Кип и Хельмут фон Мольтке, работавший в юридическом отделе абвера. Были также предприняты попытки вызвать из Стамбула Эриха и Элизабет Фермерен – двух других агентов абвера, которые были близкими друзьями Кипа, однако они, узнав об арестах, нашли убежище у англичан и были самолетом переправлены в Каир26.
10
Стипендия Родса – несколько двух– и трехлетних стипендий для обучения в Оксфордском университете молодых людей из стран Британского содружества или США. Установлена по завещанию английского финансиста и колониального администратора Южной Африки Сесила Родса (1853–1902). (Примеч. ред.)