Знание-сила, 2003 № 03 (909)
Шрифт:
Американские медики установили, что, подавляя ярость и гнев, многие женщины подвергают себя риску преждевременно умереть от сердечно-сосудистых заболеваний. Кода человек сердится, в кровь поступает огромное количество адреналина, сердце начинает биться чаще, дыхание становится поверхностным, замедляется процесс пищеварения. Гнев в первую очередь пагубно влияет на сердце и сосуды. И хотя женский организм имеет в своем арсенале достаточно средств для противостояния болезням сердца,
Милые женщины! Плачьте, смейтесь, ноне сердитесь, и вы сохраните сердце здоровым.
Вячеслав Шевченко
Космический кубок
Сейчас я вам скажу то, что мне уже не раз довелось говорить, – объявил Дон-Кихот, – а именно: большинство людей держится того мнения, что не было на свете стран – ствующих рыцарей.
Среди патриархов новоевропейской науки нет фигуры загадочней, чем Иоганн Кеплер: кажется, он соединил две эпохи не только своими творениями, но и самой своей «эллиптической» личностью.
С одной стороны, Кеплер – профессиональный астролог, фантазер и фантаст, чей стиль мышления (сочетающий математическую педантичность с маньеристской патетикой) был неприемлем как для творцов классической науки, включая Галилея и Ньютона, так и для ее историков, по крайней мере историков классической формации. С другой стороны, именно этот – почти средневековый по стилю мышления – звездочет ввел в современную науку ее основные понятия. Современное, то есть механистическое, понимание силы авторы исторического словаря философии возводят к Кеплеру. Он же, оказывается, ввел в обиход слово «инерция», отличающее нашу физику от всей прежней, а заодно и физическое понятие энергии, не говоря уже о том, что ему принадлежат первые количественные законы астрономии. Кеплер – учредитель «физики неба». Это замечательное словосочетание входит в подзаголовок его основного сочинения: «Новая астрономия, основанная на причинах, или физика неба».
Программа «Новой астрономии» сформулирована даже по нашим временам вызывающе. «Моя цель состоит в том, чтобы показать, что небесная машина должна быть похожа не на божественный организм, а скорее на часовой механизм». Это программа перехода от органической картины мира к механической, выполнение которой, как теперь мы знаем, и было конечной целью «первой научно-технической революции». Сам Кеплер, конечно, ее не выполнил, но именно он внес решающий вклад в ее осуществление – начиная с формулировки задачи.
Вызов всей прежней науке заключается уже в самом понятии «физика неба». Вплоть до Кеплера сфера Луны делила космос на две метафизически разнородные части: мир горний и мир дольный, земную юдоль и жизнь вечную. Они во всем различны, а во многом противоположны: и по материи, по форме, и по видам движений – невидимая граница, обозначенная Луной, разделяла мир несовершенных (прямолинейных, преходящих, насильственных) движений от совершенных (круговых, вечных, естественных). Еще Коперник остерегался «приписать небесным телам то, что принадлежит Земле», и о том же напоминал Кеплеру его учитель Местлин, познакомивший его с гелиоцентрической системой. Вот этот тысячелетний запрет и нарушает Кеплер с загадочным воодушевлением.
В первом, еще юношеском своем сочинении (астрономически-приключенческом «Сне») он попытался вообразить, как мы выглядим с Луны, – весьма эксцентрическая по тем временам точка зрения. Ведь именно Луна разделяла те части мира, какие Кеплер решился воссоединить. То, что ему открылось на Земле в лунной перспективе, оказалось настолько ошеломляющим, что оформлению этого виденья в новую картину мира он посвятил всю жизнь, исполненную беспримерного терпения и редкостной страсти.
Название первой его работы гласит: «Предвестник космографических исследований, содержащий тайну мироздания относительно чудесных пропорций между небесными кругами и истинных причин, числа и размеров небесных сфер, а также периодических движений, изложенных с помощью пяти правильных тел Иоганном Кеплером из Вюртемберга, математиком из достославной провинции Штирии. 1597». Сам он называл ее «Misterium Cosmographicum» («Тайна космографии»).
Раскрыть тайну мироздания значило, по Кеплеру, ответить на вопрос, который он сам же себе и поставил – впервые в истории мысли. Почему планет 6, а не 7 или 16, и почему радиусы их орбит такие, а не какие-то иные? Что именно Творец «имел в виду», останавливаясь на шести светилах?
Первый опыт раскрытия этой тайны – попытка выразить целыми числами отношения между радиусами планетных орбит. Когда она не удалась, юный Кеплер действует как опытный физик: постулирует между Меркурием и Венерой, а также Марсом и Юпитером существование еще не открытых планет.
Новая идея озарила Кеплера весной 1595 года, когда, объясняя школярам решение какой-то задачки, он нарисовал на доске равносторонний треугольник вместе с сопряженными с ним окружностями – вписанной и описанной. Вот эти-то концентрические фигуры и стали завязью всех последующих откровений. Размещением планетных орбит теперь управляет закон самой геометрии. На исходном круге строится треугольник, вокруг него снова описывается окружность, ее обнимает квадрат, затем снова окружность и так далее – с чередованием круговых и многоугольных форм.
Следующее озарение, и теперь уже решающее – переход от плоских фигур к правильным многогранникам Платона, собранным в одну концентрическую форму. Это открытие и составило содержание его первой печатной работы.
Тайна космографии раскрыта1 «Земля (орбита Земли) есть мера всех орбит. Вокруг нее опишем додекаэдр. Описанная вокруг додекаэдра сфера есть сфера Марса. Вокруг сферы Марса опишем тетраэдр. Описанная вокруг тетраэдра сфера есть сфера Юпитера. Вокруг сферы Юпитера опишем куб. Описанная вокруг тетраэдра сфера есть сфера Сатурна. В сферу Земли вложим икосаэдр. Вписанная в него сфера есть сфера Венеры. В сферу Венеры вложим октаэдр. Вписанная в него сфера есть сфера Меркурия».
Так выглядит первая (похожая на заклинание!) формула новой астрономии – пока еще чисто стереометрическая. Впервые открыто разумное основание для порядка планетных орбит: возможность собрать воедино все Платоновы тела – да так, чтобы они связали собой планетные сферы. Мыслимо только 5 Платоновых тел, существует только 5 межпланетных пространств, и все они оказываются такими, чтобы все правильные многогранники в них разместились. Неужто такое случайно?
Знаменитый кеплеров «Космический кубок», вправляющий в Платоновы тела хрустальные сферы, воплощает эту модель в материи. Самое драгоценное достояние античной геометрии встроено наконец в пифагорейскую астрономию. Теперь Кеплер вправе сказать, что постиг Вселенную так, как если бы создал ее собственными руками. «Я видел одно симметричное тело за другим так точно пригнанными между соответствующими орбитами, что если какой-нибудь крестьянин спросил, какого сорта крюки поддерживают небо так, что оно не падает, тебе будет легко ему ответить».