Знание-сила, 2003 № 03 (909)
Шрифт:
«Космографическую тайну» Кеплер посылает Галилею и Браге и от обоих получает сочувственные отклики. Вооружившись ими, Кеплер устремляется ко двору вюртембергского герцога Фридриха в надежде получить средства на изготовление в серебре новой модели Вселенной – космического кубка. На полях прошения герцог повелевает изготовить ее поначалу из меди. Но на какие гроши? Астроном начинает вырезать и клеить модель из бумаги, чтобы через неделю неистовой
В непригодности земной материи для выражения небесных гармоний Кеплер должен был окончательно убедиться, не сумев воплотить божественные фигуры, светящиеся в его душе, хотя бы графически. Знаменитое изображение этого кубка из «Космографической тайны», украшающее едва ли не все работы по истории физики, напоминает-если взглянуть на него свежим взглядом – корыто из металлолома. Это изделие, способное навсегда скомпрометировать в глазах непредвзятого человека научное представление о красоте.
Конечно, это был успех, он сделал Кеплеру имя, но успех неполный и отчасти даже сомнительный («славное произведение эрудиции» – отозвался осторожный Местлин о достижении своего питомца), а главное, бьющий мимо основной научной цели. «Космопоэтическая фигура» Кеплера выполнена в античном духе – это статичное изваяние, тогда как в оправдании нуждается динамический образ Земли, летящей в мировом пространстве.
Кеплер и сам назвал свой первый научный труд не вестью о тайне мира, но лишь предвестием. Тайна приоткрыта, из щели сквозит, и поиск гармонии продолжается. «Космический кубок» обеспечивает ему доступ к бесценным наблюдательным данным, собранным в «Небесном замке» Тихо Браге. Кеплер ассистирует большому аристократу и великому астроному по части изучения Марса. Пользуясь этими данными, самыми точными в мире, он намерен отшлифовать новооткрытый космос, ограненный платоновскими фибрами, до эфирного блеска. Надо лишь уточнить, как именно укладываются орбиты планет в очертания Кубка.
Итоги этой работы изложены в главном его сочинении «Новая астрономия, основанная на причинах, или физика неба..» (1606 год). Установлено, что орбита каждой планеты есть эллипс, в одном из фокусов которого расположено Солнце («первый закон Кеплера»), и что плошали, заметаемые радиус-векторами планет за равные промежутки времени, остаются постоянными («второй закон Кеплера»).
Это первые количественные законы астрономии, значение которых для становления нашей науки до сих пор не оценено в должной мере. Пытаясь воплотить свою сферику, Кеплер обнаруживает, что орбиты планет – не круги, а их движения неравномерны. И этот первый, качественный еще результат важнее количественного. Ибо он разрушает основания не только всех известных астрономических систем, но и всей предшествующей космологии. Достаточно сказать, что даже такой свободный ум, как Галилей, так и не смог принять законов Кеплера.
Овал – яйцо – эллипс с Солнцем в центре – эллипс с Солнцем в фокусе: вот путь деградации у Кеплера круговой орбиты – помутнения сферической идеи. Поскольку форма орбиты все-таки найдена и подчинена эллиптическому закону, то для науки космос спасен. Но этот успех физики есть полный крах эйдетики: никаким сечением «Космического кубка» эллипсы не получить.
Эллипсы можно вывести только из законов движения. Раньше любое движение нисходило в мир извне, от вращения «примо мобиле». Теперь же Солнце само вращается вокруг
Но ни одна из этих моделей не прояснила эллиптичности новых небес. Если содержание «Космографической тайны» Кеплер брался объяснить «любому крестьянину», то смысл открытий «Новой астрономии» оставался неясным ему самому. Он видит, что триумф астрономии отдаляет его от гармонии. В самый разгар работы с эллипсами он тоскует: «Если бы Господь Бог избавил меня от астрономии, дабы я мог сосредоточить все свои помыслы на работе о гармонии мира».
…Неменее достойны удивления случаиу до которых люди доходят в познании небесных вещей, чем сама природа этих вещей.
Установив для неба законы земли, учредив первые законы геометрической оптики, заложив или, как ныне предпочитают выражаться, «предвосхитив» основы дифференциального исчисления в «Новой стереометрии винных бочек» и основания крисгаллографии в трактате «О снежинке», Кеплер упорно шел к «Гармонии мира».
Теперь его проект – динамический, а главное – музыкальный, то есть собственно «гармонический». Астроном постулирует, что из всех возможных параметров подвижного космоса, связывающих движение планет, Бог выбрал такие, какие соответствуют музыкальным интервалам. Идея не нова, но только Кеплер решился ее просчитать в надежде вывести из нее законы астрономии. На этот раз он прямо выводит их из устройства души, полагая, что та «движется по тем же законам, по которым доходит до ее обиталища свет от окружающих ее светил небесных».
Какие же из бесконечного множества возможных сочетаний лучей душа воспринимает как музыкальные? Кеплер постулирует, что «действенный» угол между световыми лучами соответствует либо правильным многоугольникам, сплошь покрывающим площадь, либо звездообразным фигурам, порожденным правильными многогранниками. Эти углы он представляет, с одной стороны, как разбиения окружности, а с другой – как интервалы звукоряда. И он решает эту грандиозную (по количеству вычислений) задачу, получив 7 гармонических интервалов. «Эти 7 делений струны я нашел, сначала руководствуясь слухом… в пределах одной октавы, и лишь затем не без труда вывел… из глубочайших оснований геометрии».
Первый вариант «Гармонии мира геометрической, архитектонической, гармонической, психологической, астрономической с приложением, содержащим космографическую тайну, в пяти книгах» закончен в (618 году.
В предисловии к последней книге автор сообщает: «То, о чем я догадывался 25 лет назад,… то, что я обещал своим друзьям, выбрав заглавие этой книги еще до того, как сам предмет стал мне ясен, то, что побудило меня посвятить лучшую часть жизни астрономическим изысканиям, я наконец вынес на суд.