Знание - сила, 2004 № 05 (923)

Коллектив авторов

Личность остроумного рассказчика давно интересовала исследователей. Сегодня известно, что он не только существовал на самом деле и действительно бывал в России, участвовал в сражениях и придворных балах, но и прожил долгую жизнь, достойную его литературной славы.

Более того, в мире существуют как минимум два музея (в Латвии и Германии), где можно подробно ознакомиться с его настоящей судьбой.

Итак, «Я выехал в Россию...»

В декабре 1737 года в Россию отправились два молодых человека, приглашенных на службу в свиту герцога Антона Ульриха Брауншвейгского. Того самого герцога, который сначала станет мужем российской правительницы Анны Леопольдовны, а затем вместе со всей семьей и малолетним сыном Иваном Антоновичем, будущим императором России, окажется

в пожизненном заточении. Но пока — все впереди, и молодой герцог, которого выбрала императрица Анна Иоанновна в мужья своей племяннице Елизавете-Екатерине-Христине (после принятия православия известной как Анна Леопольдовна), живет в России и ожидает дня свадьбы. В одном из писем к старшему брату он просит прислать двух новых пажей; одним из них и окажется Иеронимус Карл Фридрих фон Мюнхгаузен — 17- летний юноша из немецкого городка Боденвердер в Нижней Саксонии.

Зачем же понадобились Антону Ульриху новые пажи?

Выбор, сделанный Анной Иоанновной, был не случаен. Не имея детей, она долго раздумывала, кому достанется российский престол после ее смерти. Как известно, во время ее правления власть в стране практически перешла к «немцам». Императрица советовалась только с иностранцами — своими приближенными — Бироном, Остерманом. Минихом, назначала на все высокие посты и офицерами в привилегированные полки в основном «иноземцев», поэтому понятно, что и мужа принцессе она искала за пределами России. Учитывались и внешнеполитические задачи России, поскольку династический брак должен был способствовать росту авторитета страны. Решение императрицы в пользу герцога Брауншвейгского означало укрепление связей России прежде всего с Австрией, поскольку его тетей была австрийская императрица. В хрупком равновесии международных отношений, сложившихся после Северной войны, такая ориентация на Австрию была продиктована несколькими причинами и имела большое значение.

С одной стороны, все возрастающее укрепление России в Прибалтике (знаменитое «окно в Европу») вызывало естественные опасения Англии и Франции, прикладывавших значительные усилия, чтобы оказать давление на восточного соседа (англичане даже направили в Балтику эскадру — на всякий случай!) С другой стороны, интересы Австрии и России совпадали. например, в польском и турецком вопросах.

В Польше после смерти короля Ав1уста II очень остро встал вопрос о престолонаследии. За корону боролись Станислав Лещинский (чья дочь была замужем за французским королем Людовиком XV) и Август Саксонский (сын умершего короля). Австрия и Россия поддерживали Августа: Австрия, чтобы с его помощью укрепить Саксонию (в противовес растущему влиянию Пруссии) и таким образом занять главенствующее положение среди германских земель, Россия же просто хотела подчинить Польшу своему влиянию.

В результате — благодаря совместным усилиям австрийской дипломатии и русских войск — престол достался Августу Саксонскому.

В отношении же Турции общность интересов была продиктована стремлением обеих стран ослабить Османскую империю. Кроме того, Австрия имела к ней давнишние территориальные претензии, а Россия устала от постоянных набегов крымских татар, которых всегда поощряли турки (в свою очередь, подталкиваемые французами). В итоге в 1735 году началась Русско-турецкая война, русская армия заняла Азов, Крымское ханство было разгромлено, но австрийцы нарушили союзный договор, вынудив Россию, несмотря на ее военные успехи, заключить унизительный Белградский мир в 1739 году. Война не принесла существенного успеха ни одной из сторон (за исключением Франции, делавшей ставку на ослабление и тех, и других).

В 1746 году Россия и Австрия возобновили «оборонительный» союз (после конфронтации России с Францией и Англией в Прибалтике, где в 1741 году под нажимом той же Франции Россия была вовлечена в войну со Швецией), к которому в 1750 присоединилась и Англия. Союз с Австрией, таким образом, действительно имел для России стратегическое значение.

Но международные отношения регулировались не только войнами. За кулисами открытой политической борьбы плелись сложные интриги, каждая из сторон стремилась заполучить поддержку усиливавшейся России, и некоторые правительства выделяли постоянные статьи расходов на «прикармливание» влиятельных вельмож (например, одному из французских послов в Петербурге было разрешено истратить 60 тысяч червонцев на подкуп лиц, «полезных» Парижу, а англичане в свою очередь были готовы платить каждому сановнику, защищавшему их интересы, по 7 — 12 тысяч в год!)

Не удивительно, что, пока свадьба Анны Леопольдовны не состоялась, послы европейских стран старались в соответствии со своими интересами поколебать или укрепить императрицу в принятом решении. Например, английский посол Рондо в разговорах с русскими министрами доверительно давал понять, что принц выглядит слишком щупленьким и, видимо, страдает эпилепсией, поэтому лучше было бы выбрать в мужья для принцессы Анны кого-нибудь из русских «богатырей». Однако Анна Иоанновна, несмотря на то что невесте жених совсем не понравился, говорила, что «высокие особы не всегда соединяются по наклонности. Будь что будет, только он никогда не должен иметь участия в управлении, довольно и того, если дети его будут наследниками».

Выбрав будущего мужа Антона Ульриха Брауншвейгского для племянницы, императрица Анна Иоанновна еще в 1733 году пригласила юного принца в Петербург. В России Антон Ульрих через некоторое время был принят на военную службу. Он весьма серьезно отнесся к своим обязанностям, поэтому во время Русско- турецкой войны в марте 1737 года отправился в военный поход под командованием фельдмаршала Миниха брать турецкую крепость Очаков.

Кстати сказать, опасения английского посла оказались беспочвенны: принц за четыре гола сильно изменился и не просто возмужал и избавился от юношеской щуплости, но и (по словам того же Миниха) проявил себя в сражениях и тяжелых походах настоящим солдатом. Когда одна из русских атак чуть было не захлебнулась, фельдмаршал выхватил знамя и бросился ко рву перед крепостью. За ним последовали лишь несколько человек, в том числе и... Антон Ульрих! В бою принц действовал с присущей молодости смелостью, хотя лошадь под ним была убита, кафтан прострелен, один из пажей убит сразу, второй смертельно ранен.

Именно отсюда и берет начало наша история...

После взятия Очакова Антон Ульрих вернулся в Петербург и написал письмо брату с просьбой найти и прислать ему новых пажей взамен погибших. Задача оказалась не из легких, охотников отправиться в далекую страну не находилось. Наконец, в декабре 1737 года в Петербург прибыли два молодых человека — фон Хойм и фон Мюнхгаузен.

Иеронимус Карл Фридрих барон фон Мюнхгаузен происходил из обедневшего дворянского рода. Он родился в 1720 году и был пятым сыном из восьми детей Отто фон Мюнхгаузена, умершего, когда мальчику было всего четыре года. Имя Мюнхгаузен известно в городе Боденвердер с XII века, на гербе этого славного рода изображен монах с посохом и книгой. По семейному преданию, в XIII веке род Мюнхгаузенов едва не угас, поэтому его последнему представителю, в юности ушедшему в монастырь, было предписано вернуться в мир.

Жизнь в маленьком немецком городке имела как свои преимущества, так и недостатки. Тихая размеренность и неспешность могут, конечно, стать мечтой для человека, уставшего от превратностей судьбы, но юноше, к тому же не старшему сыну в семье, найти здесь достойное занятие было довольно сложно. Однако вдова Отто фон Мюнхгаузена смогла выхлопотать для сына должность в свите герцога Брауншвейгского, где когда-то служил и его отец. Будущее Иеронима Карла Фридриха было определено — его ждала военная служба.

Любовь к приключениям и авантюрам влекла Мюнхгаузена с юных лет, поэтому когда герцог предложил ему отправиться в далекую и таинственную Россию, он согласился и на долгие годы покинул родной город. Новая страна произвела на юношу сильное впечатление: приехал он в декабре, что уже можно расценивать как испытание — русские морозы и снежные бураны для европейцев были сущим наказанием (вспомним рассказ о лошади на колокольне!) К тому же Мюнхгаузен оказался в Петербурге — городе хотя и построенном по канонам европейской архитектуры, но поражавшем даже взыскательный взгляд новизной и грандиозностью.