Знание - сила, 2004 № 05 (923)
Шрифт:
В середине III века Хиджры ни один правоверный мусульманин не мог вообразить одновременного правления двух или трех халифов из разных династий. Но через полвека эта фантастика стала реальностью — в лице кордовских Омейядов, багдадских Аббасидов и каирских Фатимидов.
Впрочем, еще при жизни патриарха Фотия самыми опасными для Византии мусульманами сделались шииты из Северной Африки (Алжира, Туниса) —
В IX веке все взрослеющие этносы Европы старались скорее обособиться от чужаков в тех или иных границах, чем брать на свои плечи бремя вселенской империи. Те же тенденции преобладали в исламском мире, где намечался раздел Халифата — и даже в Китае, где разваливалась империя Тан. Грекоязычный, православный Константинополь оставался центром единственной империи, достойной этого названия.
Причину уникальной стойкости Византии легко понять: в смутах VII века эта держава уже потеряла те земли, где преобладало иноязычное либо иноверное население. Однако в религиозных распрях VIII-IX веков правители Византии упустили хороший шанс расширить зону имперской культуры за счет новокрещеных варваров. Действия Фотия в этой сфере запоздали: оттого Византийское содружество этносов не успело охватить даже Восточную Европу, от Дуная до Кавказа. Византия устояла перед натиском мусульман и болгар — но ценою своего превращения в НАЦИОНАЛЬНОЕ государство ромеев, первое среди равных монархий новой Европы.
Напротив, в Дальневосточной ойкумене бытовое и культурное единство большинства жителей нерушимо уже в течение десяти веков — со времен унификации Поднебесной в рамках империи Хань. Да, она рухнула одновременно с Римской империей; но это был лишь кризис власти, а не кризис экономики или идеологии. Многомиллионное земледельческое население в долинах Хуанхэ и Янцзы продолжало жить привычным бытом, подавляя любых тиранов или варваров численно и культурно даже тогда, когда те подавляли его политически. Более двух веков — с 310 по 550 годы — верховная власть в Поднебесной находилась в руках тех или иных варварских вождей: хуннов или цзелу, сяньби или тангутов, тибетцев или табгачей. Но в середине VI века китайская нация вновь воспрянула, как Феникс из пепла, — и вновь объединила Поднебесную в рамках империи с переменными династиями: сперва Бэй-Чжоу, затем — Суй, потом — Тан.
Сейчас, три века спустя, империя Тан погибает почти так же, как погибала империя Хань: не под ударами внешних варваров, а под напором внутренних противоречий общества. Как только пограничные воеводы разгромили державу уйгуров (в 861 году), придворные евнухи и чиновники затравили вояк доносами. Как только армия была обезглавлена, начались солдатские бунты, подавлять которые пришлось с помошью прирученных еще Ли Ши-минем степняков — тюрок из племени шато.
Между тем в Великой Степи начинается очередная вековая засуха. Трасса западных циклонов и восточных муссонов сдвинулась к северу: степь стала непригодна для скотоводства, и тюрки-шато вынуждены переселяться на плато Ордос — внутрь северной петли Хуанхэ. Напротив, климат Приамурья из очень влажного стал умеренно влажным. Это благоприятствует хозяйству монголоязычных племен киданей: в ближайшие десятилетия они навяжут Поднебесной свое имя — «Китай». Так к северу от Хуанхэ наметилось соперничество трех претендентов на высшую власть в Поднебесной: националистов во главе с Чжу Вэнем (он в 907 году создаст империю Хоу-Лян); тюрок во главе с Ли Кэ-юном (он объявит себя первым императором Хоу-Тан); наконец, киданей во главе с Елюем Амбаганем.
Этому храбрецу и хитрецу особенно трудно основать империю, поскольку кидани непривычны к царской власти. Вожди их восьми племен чередуются на посту верховного правителя, исполняя эту должность по три года. Но что помешает удачливому воеводе, заняв этот пост и подучившись коварству у имперпев, не отдавать власть, а перебить всех конкурентов? Так поступил на закате династии Хань юный Таншихай — вождь племени сяньби. Так же поступит в 907 году его далекий потомок Амбагань, прельщенный бесхозным наследием империи Тан.
В долгой и трудной войне против тюрок-шато кидани одержат победу — в основном потому, что тюрки, раньше своих соперников переселившись в Поднебесную, быстрее киданей подвергнутся там бюрократическому разложению. В 936 году правящий род тюрок (носящий фамилию Ли — по усыновлению их предка императором Ли Ши-минем) будет истреблен при очередном восстании коренных китайцев. После этого лучший воевода племени шато — Ши Цзинь-тан — признает своим сюзереном сына покойного Амбаганя — Елюя Дэгуана. Затем кидани беспрепятственно овладеют северной половиной Поднебесной ойкумены — и не уступят ее южанам, даже когда те воссоединятся (в 960 году) под руководством Чжао Куан-иня — основателя следующей династии Сун.
После распада империи Тан Север и Юг Китая останутся разобщенными три столетия — до той поры, пока наследники Чингисхана не овладеют обеими половинами Поднебесной. Такова природная закономерность: пробыв в имперском единстве долгий срок (3-4 столетия), Поднебесная ойкумена почти столь же долго «отдыхает» от имперского величия, подвергаясь владычеству очередных варваров.
Перенесемся теперь из восточного конца Шелкового пути в западный конец его северной, степной ветви. Здесь нет великих держав с давней имперской традицией — и степняки могли бы жить привычным бытом, умеренно обогащаясь за счет пошлин от проезжих купцов. Но денежное место не бывает пусто: если его не заняли имперские бюрократы, то его приватизируют торговые хищники. Именно так получилось в Хазарии в начале IX века. В конкурентной борьбе торговых компаний победу одержала самая организованная из них — иудейская. Ее лидер Обадия произвел в 809 году переворот и стал бессменным премьер-министром при утратившем власть хакане. С тех пор в Хазарии сложилось двоевластие: пост хакана занимает потомок тюркской династии Ашина (принявший иудаизм), а фактическую власть, военную и торговую, держит коренной иудей, приняв титул малик («царь») для проезжих купцов, или бек — для тюркоязычных кочевников.
Однако верховная власть торговой компании не уравновешена в Хазарии ни гласом народным, ни гласом воинским. Основная масса коренных хазар проживает вокруг дельты Волги, занимаясь огородничеством и рыболовством; вечевой традиции здесь никогда не было. Напротив, она была сильно развита среди степняков — но исчезла в ходе гражданской войны, когда Обадия победил военных демократов силами наемных мусульман. В итоге основная масса жителей Хазарин не получает никаких благ от транзитной торговли с Европой, Средней Азией и Китаем. Выключенные из политики овощеводы и рыбаки платят большие налоги, но не подвергаются религиозной дискриминации; власть и торговля монополизированы иудейской верхушкой. А что же степняки: тюрки (гyзы), мадьяры, печенеги? По мнению правителей Хазарии, их слишком много: нужно приручить их часть, необходимую для войска, а прочих отогнать подальше.
Мадьяры и гузы уже отошли от Волги на запад — к Днепру и дальше, к Дунаю; печенеги стали служить правителям Хазарии за плату, держа в подчинении всех жителей Предкавказья. Кроме них, в Хазарии сохранилась мусульманская гвардия: составленная из иноверцев-наемников, она способна защитить правителей от любого восстания подданных. Такое равновесие сил держится уже 70 лет — и продержится еще столько же, а потом Хазария погибнет в одночасье. Почему так получилось?