Знающий не говорит. Тетралогия
Шрифт:
– Хм… с человеком, у которого можно выкупить Жекка по сходной цене.
– Ну ты и наглая. Кстати, как тебя звать-то, миленькая? Мне говорили, что у Дрэгора завелась новая девка…
– Я не девка Дрэгора, сладенький. И меня зовут Джасс. Хатами Джасс, если тебе угодно.
Имя степных воительниц вызывало у маргарцев самые противоречивые чувства, от благоговейного восторга до нервного подрагивания. Господина Финкура, похоже, былая принадлежность Джасс к Сестрам не слишком впечатлила. А жаль, потому что она очень рассчитывала слегка припугнуть этого наглого типа. Наглого настолько, что он осмеливался уводить из-под носа Дрэгора лучшие заказы.
А все потому, что господину Банну, вместо того чтоб стараться залезть некоей хатамитке под юбку, сразу надо было пресекать
Все попытки наладить переговоры через посредников не увенчались успехом, и Джасс пришлось жертвовать собственной безопасностью ради освобождения такого ценного кадра, как Жекк Крот. Кротом его прозвали после немыслимо дерзкого побега из тюрьмы через прокопанный подземный ход. Он полгода копал лаз по ночам, да так ловко и скрытно, что никто из тюремщиков ничего не заподозрил. Его расчеты оказались точны, и на свободе узник очутился не только за стенами тюремного замка, но и в заранее условленном месте, где Крот заблаговременно назначил встречу своим соратникам. Дрэгор сам там был и с неподдельным восторгом рассказывал, как они стояли в недоумении на полянке и негромко материли Жекка, когда земля под их ногами дрогнула и из всамделишной кротовой норы вылез беглец, с ног до головы перемазанный глиной. Дрэгор оценил хитрость и решительность беглеца и на первых порах сильно помог ему деньгами и связями, а Жекк взамен стал применять свой изощренный ум на благо Баннова кошелька. Ухищрения, которые он изобретал для провоза особо ценной контрабанды, сделали бы честь иному инженеру. Дрэгор его ценил. А Джасс Крот просто нравился. Как талантливый человек.
– Сколько ты просишь за Жекка? – спросила настойчивая переговорщица.
– А с чего ты решила, что я его силком держу? Может быть, он ко мне по своей воле ушел?
Отлично, дружок! Ты любишь прикидываться дурачком? Сыграем в твою игру.
– Так мы его самого и спросим. Прикажи привести Жекка, я у него спрошу.
– Ишь чего захотела! А не хочешь сама прогуляться в гости к Жекку?
Финкур грубо и примитивно заманивал ее в ловушку, рассчитывая приобрести еще один козырь в игре против своего извечного конкурента и соперника.
– Отчего ж не прогуляться, если места красивые, – усмехнулась Джасс.
– Ты с ума сошла, – прошипел за ее спиной Касс, выбранный ею из числа Дрэгоровых подручных себе в помощники за хладнокровие и умение обращаться с мечом. – Будешь такой же заложницей, как Крот.
– Ну что ты? – прощебетала ласково Джасс. – Господин Финкур пообещает мне, что не станет меня задерживать против моего желания. Верно?
Бедолага Касс только дернулся всем телом в тщетной попытке предотвратить неизбежное. А старый жабообразный негодяй расплылся в довольной, подлой и лживой ухмылке.
– Верно, сладенькая.
И верно, кто это перед ним? Обыкновенная баба с предосудительной прической и неубедительным мечом, ростом ниже уха и вовсе не богатырского сложения. Таким место где? В лучшем случае на сеновале с задранной выше головы юбкой. Впрочем, на этой даже и юбки никакой нет. Штаны мужицкие. Так даже проще.
Мысли бандита читались по его лицу так же ясно, как письмена на оглашениях, развешенных на каждой стене: «Именем князя! Доставить живым или мертвым вора и убийцу, поименованного Финкуром». Кстати, сие благородное деяние оценивалось в кругленькую сумму, которая никому в здравом уме не помешает. Джасс усилием воли подавила приступ алчности, придав своему лицу более благостное выражение. Примериваться к толстой шее Финкура было еще рановато.
– Тады пошли со мной, девка.
– Я только с Кассом!
– Ну дык! С Кассом так с Кассом. Куды ж без него? – расхохотался контрабандист.
Они с Кассом выглядели жалко по любому счету – худая бабенка и прыщавый юнец – и должны были вызывать презрение и снисходительность, а значит, никаких лишних подозрений.
«Я просто маленькая ящерка, – мысленно нашептывала Джасс в спину бандиту. – Совсем незаметная зеленая зверушка, снующая между камней и трав. Не смотри на меня, я лишь ящерка, невзрачная, никому не нужная. Ты меня не видишь, большой человек, ты видишь маленькую ящерку. Зачем тебе ящерка, большой человек?» В голове сладко пели пчелы, звенели цвёты-колокольцы и маленькие цепкие лапки цокотали коготками по теплому каменному боку. А глаза заволакивало молочным прохладным туманом, засыпало тонкой серой пылью, слепило горячим ветром. И не осталось ни забот, ни тревог, совсем как в далеком босоногом детстве, где-то там, на бережку маленькой речушки, за которой только поля и луга, где в высокой траве шуршат зеленые ящерицы с блестящими глазками.
– Чего ты там бормочешь?
– Я?
Простенький такой заговор. Почти детский, почти незаметный. Его не учует ни один из амулетов на твоей широкой жирной груди, братец Финкур. Потому что нет тут никакой магии, ну разве что только самая малость. Какая магия у маленьких ящерок? Смех один.
После долгих блужданий по окраинам Финкур решил, что окончательно запутал двух наивных простачков, и привел их к старому амбару. Амбар как амбар, внутри должны в кадушках храниться крупа и мука. А на самом деле в углу на куче подгнившей соломы, покрытой сверху грязной дерюгой, лежал Жекк. Выглядел он плохо. Как человек, которого пытали, делая особый акцент на прижигании пяток открытым огнем. Его и привязывать не имело никакого смысла. Куда он убежит с такими ногами?
– Паскуда ты, Финкур, – с чувством сказала Джасс. – Искалечил человека и радуешься.
Тот разве только не в голос гоготал. Смешно ему было едва ли не до слез. От непроходимой бабьей тупости. Зачем только Дрэгор послал на переговоры такую безмозглую курицу? Он даже разоружать ее предварительно не стал, уверенный, что протянет руку – и та отдаст свою ковырялку. И протянул.
– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!
Лезвие вчистую отсекло кисть выше запястья, отрубленная плоть шлепнулась под ноги, а из сосудов мелкими фонтанчиками брызнула кровь, точь-в-точь как из садовой лейки. Финкур взвыл от боли и неожиданности, оповещая своих сподвижников, поджидавших хозяина на дворе. И те поспешили на помощь. А внутри их уже ждала хатами Джасс с мечом мастера Хэма.
…Ты сжимаешь свою ладонь на юрком тельце, радостно колотится сердце в предвкушении веселой забавы. Заодно проверим, как там насчет хвоста… И ладонь твою обжигает огонь, превращая в один миг теплую мягкую плоть в черную обугленную головню. И ты кричишь от ужаса и боли. Ах, как ты кричишь, большой человек! Ну что ж поделать, если ты выхватил из травы саламандру – духа огня. Да, милый, они так похожи меж собой – ящерицы и саламандры…
Хэйбор непременно гордился бы ею, когда она азартно убивала этих людей, не чувствуя ни малейшего угрызения совести, работая четко и осознанно, как забойщик на скотобойне. Однажды это ощущение вошло в ее кровь навсегда, тело впитало память движений, и разум перестал контролировать то, что происходит само по себе. Все эти пируэты, низкие удары от бедра, прыжки и подскоки жили своей отдельной жизнью, слаженно поспевая за ударами меча. Как дыхание, как сердцебиение. Рассудок оставался холоден и отстраненно наблюдал за тем, как смертоносное лезвие чиркает по непрочной смертной плоти. Ни тебе злости, ни тебе ярости, обычное осознание простого факта: либо ты, либо тебя. Врагов больше, а жить-то хочется. Хотя, если быть до конца справедливыми, будь на месте Финкуровых помощников профессиональные наемники, настоящие воины, да еще в таком количестве, дело иное. От Джасс очень быстро осталось бы мокрое место. А так мокрым и красным изнутри стал злосчастный амбар. Ни дать ни взять бойня.
– Жекк, ты там как… живой? – спросила Джасс, когда все было кончено. – Ты потерпи маленько, сейчас тебя Касс на закорки возьмет. Касс! Касс! Где тебя демоны носят?
Джасс не обнаружила своего напарника рядом и поспешила поискать его среди мертвых. Вроде бы только что жив был. Потом глянула на двор. Так и есть!
Касс стоял на четвереньках возле сарая, и его рвало на утоптанную землю сегодняшним завтраком и вчерашним ужином. Стало быть, техника мечного боя бывшей хатами, выученицы боевого мага, его немало впечатлила.