Знают только горы
Шрифт:
— Мальчишка! Глупый, нет, безмозглый кретин, — бичевал сам себя в полголоса Арн, не замечая, что на поляне, кроме него и коня появился третий. — Тебе не правителем становиться, а в свинопасы самая дорога! Дурак! Болван! Остолоп! Недоумок!
— Впечатляет…
Тихий голос, похожий на шелест листвы от порыва ветра, прозвучал для дофина, как гром, при ясной погоде. Непривычное оцепенение не позволило вскочить на ноги и принять боевую стойку. Страха не было, была ярость, заставляющая сердце бухать, как набатный колокол при обвале в штольне.
Арн вгляделся в темноту леса, стараясь рассмотреть пришельца. Вернее, пришелицу, так как
Тёмное пятно отделилось от стволов деревьев и направилось к нему. Женский силуэт с каждым шагом становился всё чётче. В свете восходящей луны дофин уже мог разглядеть ладную фигуру, высокую причёску 'конский хвост' и цвет волос.
— Не ожидал, если честно…
— У меня такое впечатление, что ты не ожидал именно меня, — с иронией произнесла девушка, присаживаясь рядом с Арном на траву. Мужской костюм для верховой езды удивительно ей шёл, несмотря на то, что наглухо закрывал все женские прелести. — Если бы вместо меня пришла другая, ты был бы удивлён меньше?
— Вы что, все трое?! — такой возможности дофин с друзьями даже не обсуждал.
— Нет, только я одна. Хотя, не помешала бы и вторая.
— Кому? — напрягся дофин.
— Инису.
— Ты знаешь, кто он?
— Сам-то как думаешь?
— Прости, что-то я плохо соображаю. Значит, у меня хуже, чем у него.
— Значит, — подтвердила девушка. — Но я рядом. Ты зря на балу отказался.
— Я просто не понял.
— Бывает.
— Ты теперь будешь со мной?
— Да.
— Как долго?
— Пока всё не изменится к лучшему.
— Спасибо.
— Не за что… это моя суть, Арн.
— Даже мечтать не мог, что удостоюсь такой чести…
— Странно, что кто-то вообще мечтает о встрече с Наксатрой, — задумчиво произнесла Анха, глядя на поднимающееся над лесом ночное светило. — Мы же приходим только тогда, когда есть неразрешимые, как правило, смертельные, проблемы.
— И становитесь живыми талисманами…
— Да.
— Расскажи о вас… Я практически ничего не знаю о Бегущих-по-Лучу.
Анха повернулась к нему, и Арн с удивлением понял, что видит её, словно впервые. Что не замечал, какие необычные у неё глаза. Вроде серые, но это только окантовка, а остальная радужка переливается всеми возможными цветами. Что взгляд глубокий и таинственный. Что лицо словно светится изнутри. А весь облик, несмотря на юность, вызывает ощущение, что прикасаешься к вековой мудрости.
— Я могу рассказать только малую часть, Арн, так как сейчас ты для меня — ведомый, а я для тебя — смотрящая.
— Ведомый? А каким я могу быть ещё?
— Ищущим. Тогда я стану дарящей. Но об этом позже.
— Хорошо. Так что я могу узнать о тебе как ведомый?
— Немного…
— Хоть что-то?
— Ладно. Только, давай, пойдём потихоньку вперёд. Так будет правильно.
Они медленно двинулись вдоль кромки леса, держась с разных сторон коня за повод. Анха тихо рассказывала, а Арн всё никак не мог поверить, что Звёздный Талисман идёт рядом с ним наяву, а не во сне.
Наксатры — женщины древнего, практически исчезнувшего народа, когда-то населявшего большой остров в Студёном море. Правда, Студёным оно в ту пору не было. Наоборот, тёплые течения Искристого моря, делали климат благоприятным для жизни. Но всё изменилось после падения на остров небесного камня. Выжить и спастись удалось немногим, и в основном, женщинам, жрицам древнего культа Бакстры. Тогда-то и появились у них способности перемещаться по лучам света и предотвращать негативные события в жизни людей. Слухи быстро распространились по миру, и на Наксатр началась охота. Женщины скрылись в неизвестном направлении, и отыскать их новое место обитания не удалось. Так Наксатры стали легендой. Но по миру постоянно распространялись слухи, что живые талисманы появляются то у одного правителя, то у другого. Вот и про Ранхуса пятого рассказывали, что около тридцати лет назад, когда тот был ещё наследником престола, повстречал Бегущую-по Лучу. Женщина помогла ему в каком-то важном деле, да и осталась с ним на долгие годы…
Народная молва ошибается. Не тридцать лет назад, а двадцать семь.
Принцепсион Ранхус возвращался из дипломатической поездки из Закериона. Южное государство занимало территорию самой большой на континенте пустыни. Земли было много, а мест для жизни мало. Всего пятнадцать оазисов по огромной пустыне, да и те располагались кучно: в центральной части, где находился Пуп-Олон, столица Закериона, и на северо-востоке. Прямой путь в Лигр проходил по безжизненной каменистой местности через северо-западные районы пустыни. А через оазисы добираться было в два раза дольше. Ранхус выбрал короткий путь.
Ему было зачем спешить домой. Принцепсиона Корлетта должна была со дня на день разрешиться от бремени. Две предыдущие беременности закончились выкидышами, и теперь над ней тряслись все, от короля до посудомойки. Корлетта отлежала в постели практически все девять месяцев, ужасно располнела, переживала из-за этого и изводила капризами и истериками весь дворец. Стоило огромных трудов уговорить её остаться без мужа всего на две недели.
Но путь в Пуп-Олон занял почти неделю, визиты и встречи ещё три дня, и теперь Ранхус торопился назад. Он не хотел выглядеть обманщиком в глазах жены-страдалицы. А ещё он вёз отличную новость: пустынный оракул напророчил ему сына, который в будущем ничем не посрамит отца. Надо только слушаться звёзд. Правда, оракул сказал: 'Слушаться звезду'. Но это уже не имело принципиального значения. Небольшому отряду Ранхуса осталось сделать один дневной переход, и они достигли бы южных границ Лигра.
Местность, в которой пришлось заночевать, была совершенно безлюдная, безводная, труднопроходимая и вызывающая в душе древние страхи. Огромные каменные глыбы, словно вспарывали землю острыми гребнями. Создавалось впечатление, что это мифические чудища пытаются вырваться на божий свет из преисподней, в которую когда-то сбросил их единый бог Мать-Отец. Сухие стволы деревьев, мёртвые целую вечность, делали унылый пейзаж ещё более зловещим. Ни одного живого звука: ни крика птиц, ни воя пустынных шакалов, ни стрёкота цикад. Только свист ветра и скрип сухого дерева.
Ранхусу не спалось. То ли окружающая действительность угнетающе действовала на нервы, то ли беспокойство за судьбу наследника не давало уснуть. Проворочавшись полночи в душной палатке, принцепс решил немного освежиться и прогуляться по окрестностям. Женская фигура, стоящая на скале, сначала показалась ему игрой света и тени, словно это ночное светило забавлялось с ним. Потом он решил, что девушка лишь ночной мираж, образованный плотными слоями горячего воздуха, исходящего от перегретых за день камней. Но фигура неожиданно ожила и повернула голову в его сторону.