Зной
Шрифт:
Второй, более отчетливый снимок: тот же мужчина со спеленутым младенцем на руках.
Третий и четвертый: крупные планы младенца, прижатого к не уместившемуся в видоискатель лицу мужчины.
Следом Воскбоун выложил на стол паспорт, из которого выпали старенькие калифорнийские водительские права. Он открыл паспорт, сравнил его фотографию с вклеенной в права — снят на обеих был тот же молодой человек, что фигурировал на предыдущих фотографиях.
— Вот он, настоящий Джозеф Геруша, — сказал Воскбоун. И вопреки всем прецедентам улыбнулся.
— Нет, — отозвалась Глория. — Не Геруша. Карл.
Глава семнадцатая
— Знаешь, а ведь, пока он не умер, ты меня и видеть-то не хотела, — сказал Реджи Солт. — Я теперь кто — человек, с которым ты завтракаешь за неимением лучшего?
— Молодец, ты все понял правильно.
Они сидели в тайском ресторанчике на углу Олимпийского и Робертсоновского бульваров — у окна, из которого была видна автобусная остановка.
— У тебя усталый вид, Гиги.
— Отдыхать, пока остается не решенной моя главная проблема, мне не удается, — ответила она, принимая стаканчик сладкого чая со льдом от тоненькой официантки, облаченной в гибрид кимоно с микроюбкой.
— А у меня вся жизнь такая… — сказал Реджи и с огромным наслаждением потянулся. — Сплошные нерешенные проблемы… фффух!
Тело у него было широкое, как стиральная машина. Глория вспомнила вдруг — и мысленно улыбнулась, — как впервые увидела его пенис. Вполне отвечавший принятым стереотипам.
«Как и мои мозги», — сообщил он тогда.
— Людям вроде нас с тобой можно только сочувствовать, — сказал он.
— Вроде нас?
— Неотступным, — пояснил он. — Которым вынь да положь всю правду, ни на что другое они не согласны.
— Это не кино, Реджи.
— В Лос-Анджелесе все — кино, — заявил он и отпил из ее стаканчика.
— Да, — согласилась она, — но послушаешь тебя — и начинает казаться, что смотришь рекламный анонс.
Он не ответил — наблюдал за официанткой:
— Ты имя ее не запомнила?
— Руби, — ответила Глория. — Не слишком ли она молода для тебя, как ты полагаешь?
— Да я просто пива хочу, — сказал Реджи. — Вечно ты обо мне самое худшее думаешь.
— Ну, ты-то о себе думаешь только самое лучшее, — сказала она. — Должен же кто-то тебя окорачивать.
Так некоторое время все и шло — они ели, разговаривали. Говорил все больше Реджи, а Глория слушала и, когда он начинал слишком уж бахвалиться, произносила что-нибудь умеренно язвительное. Она нарочно заказала больше еды, чем ей требовалось, потому что знала: не сделает этого — уйдет отсюда голодной.
— А они вкусные, — сказал Реджи, проткнув вилкой еще одну ее креветку.
— Не знаю, — ответила Глория. — Я их пока не пробовала.
В конце концов они заговорили о деле.
— То водительское удостоверение, которое мы нашли, — сказала Глория, — в клиентском сейфе, помнишь? С фотографией Карла, именем Джозефа Чарльза Геруша и адресом «Каперко».
— А домашнего его адреса никто в банке не знает, — сказал Реджи.
Глория покачала головой.
— Сложи стоимость обнаруженных нами ценных бумаг со счетом в «Маль-Вёрдхэм Секьюритиз», — сказала она, — и получится, что на его имя положено около одиннадцати миллионов долларов.
— На какое из них?
— Джозеф Чарльз Геруша.
— Геруша, — повторил Реджи. — Откуда такая фамилия?
— Из русского языка, — ответила Глория. — Я проверила. Произведено от слова «груша». Понимаешь?
— Что?
— Вспомни испанский, — сказала она. — «Perreira» —это?..
— Тоже «груша»?
— Да, только не плод, а дерево. Но это достаточно близко. Достаточно для него.
— Недурственная дымовая завеса, — заметил, массируя себе предплечья, Реджи. — А что известно о его родителях? Тех, что указаны в свидетельстве о рождении?
— Энтони и Кэтрин, — сказала она. — Я проверила и их, позвонила в архив округа Сан-Диего. Оба умерли в шестьдесят первом, погибли в автомобильной катастрофе. Кроме свидетельств о смерти и свидетельства о рождении сына никаких документов, связанных с ними, нет. Я обзвонила тамошние школы. Джозеф Чарльз Iepyuia прервал учебу в средней школе за месяц до их гибели.
— А потом?
— А потом исчез, — сказала Глория. — Где-то по пути из того времени в наше он вложил во что-то деньги и принял имя Карл Перрейра. Или наоборот: он действительно был Карлом Перрейра, родившимся бог знает где, а по пути обзавелся документами Джозефа Iepyuia, пропавшего без вести или умершего.
Она замолчала, чтобы набрать воздуха в грудь.
— Так или иначе, оба имени принадлежали одному человеку.
— Ладно, а как насчет того бездомного? — спросил Реджи.
— Я думаю, что Карл — или Джозеф, кем бы он ни был — просто подбросил на его труп копию свидетельства о рождении, — ответила Глория.
— Чтобы все решили, что Джозеф Iepyuia умер, — сказал Реджи.
— Да.
— Ты думаешь, что он от кого-то скрывался.
— Я не знаю, — сказала она. — Но тело Бэйна обнаружил в проулке он — за неделю до того, как исчезнуть. Наверное, сообразил, что ему подвернулся хороший шанс, и воспользовался им.