Зной
Шрифт:
Глория засмеялась.
Карлос продолжал:
— Начали они спорить, как лучше избавить меня от шезлонга. Один притащил напильник по металлу. Другой говорит: «Этак он тут три недели проторчит». Еще один гений предложил сжечь цепочку кислотой. В итоге остановились на ножовке. Работали они осторожно, чтобы руку мне не рассадить. Но, впрочем, ножовка оказалось дерьмовой — переломилась. Пришлось мне за нее заплатить.
— Надеюсь, ты с ними хотя бы поспорил.
— Это с тридцатью-то дровосеками?
Глория поморщилась.
— Тут все полезли ко мне с вопросами, как я-то в наручнике оказался. «Ты кто, преступник? Что ты натворил?» Я говорю — да это меня береговая охрана задержала. И прицепила к шезлонгу — такое у них принято наказание.
— А станка какого-нибудь, чтобы металл резать, у них там нет?
— И салазковая пила у них есть, и ленточная, но хозяин магазина использовать их не захотел. И я его не виню, потому что без полотна для резки металла он бы их только попортил. А то и руку мне отхватил. В конце концов кому-то пришло в голову воспользоваться топором. Чтобы меня хотя бы от шезлонга избавить. Положили они цепь на большую деревянную колоду — вроде плахи, — и главный их здоровяк перерубил ее. Топор, конечно, пострадал, пришлось мне и за него заплатить.
Карлос нагнулся, вытянул из-под машины шезлонг и топор.
— А рубашку-то ты почему не надел? — спросила Глория.
— Совсем уж собрался, — ответил он, — но подумал, что без нее я тебе понравлюсь сильнее.
Она улыбнулась:
— Замерз же, наверное.
— Уже девяносто градусов, Глория. Впрочем, как скажешь.
Он сдернул с поясницы завязанную на ней рубашку, натянул ее. Чуб его встал торчком — совсем как у Карла. Глория провела по чубу ладонью, пригладив.
— Вот так я провел утро, — сообщил Карлос. — Так что она тебе сказала?
— Кто?
— Доктор.
— Почему ты решил, что доктор — она?
— Догадался. Я человек прогрессивно мыслящий.
— Ну, в общем, да — она. Залезай в машину, и я тебе все расскажу. Нам придется еще раз побеседовать с Teniente.
Глава двадцать седьмая
Они позавтракали курятиной с рисом и бобами в придорожном ресторанчике, который попался им на глаза в пригороде Хоакула. А когда снова сели в машину, Глория пересказала Карлосу то, что узнала от доктора. Услышав о деньгах, Карлос присвистнул.
Она отпила воды из бутылки embotellada en M'exico.
— Кем бы ни был человек, давший Фахардо эти деньги, он платил за обман. Стыдно вспомнить, сколько всякой чуши он мне наговорил. И я поверила, потому что была усталой и вконец сбитой с толку. Хотя и это меня не извиняет.
— Ошибки делает каждый.
— Обычно я осторожна, — сказала она и глотнула еще немного воды. — Так вот, я думаю, что…
Карлос прервал ее поцелуем в плечо.
— Это за что же?
— За осторожность, — ответил он.
Глория улыбнулась:
— Возможностей воздействия на Фахардо у нас маловато.
— Мы можем его подкупить, — сказал Карлос.
— Но это и все.
— Не хочешь попробовать украсть кого-нибудь из его детей? — спросил он.
— Будь посерьезнее, хотя бы одну минуту. Этот человек стрелял в нас.
— Не думаю, чтобы он снова решился на это, — сказал Карлос. — Он был пьян. И скорее всего, боится теперь, что мы на него жалобу подадим.
— Можно попробовать.
— Кому? И с какой стати они тебе поверят?
— У нас есть свидетельница.
— Доктор?
— Ну…
— Как он стрелял в нас, доктор не видела, — сказал Карлос. — Все, что она может, — обрисовать его нравственный облик.
— У нее, думаю, и на это духу не хватит. Но если она поймет, чтопомогла прикрыть…
— Мы и сами-тоне понимаем, что прикрывает Фахардо.
— Разве?
— Конечно.
— Мне казалось, мы все уже поняли.
— Ничего мы не поняли. И ничего не знаем наверняка. — Он опустил солнцезащитный козырек, взглянул на себя в зеркальце, провел пальцем по поврежденной брови: — Выглядит уже поприличнее.
— Совсем забыла, — сказала Глория. — Можно вернуться назад, наложить швы.
— Само заживет. Ты хорошо поработала. Хотя… как ты думаешь, шрам останется?
— Возможно.
Карлос помрачнел.
— Вот сукин сын… — Он поближе придвинулся к зеркальцу.
— Карлос?
— М-м?..
— Так что он, по-твоему, скрывает?
— Хм?
— Ты сказал, что мы ничего не знаем наверняка.
— Ну, в общем… нет. Не знаем. Сукин сын…
— Ты лучше не трогай там.
— Только шрама мне и не хватало.
— Карлос, ты слышал, о чем я тебя спросила?
— Насчет…
— Насчет нашей теории.
— Да, — ответил он. — Вот же… да, слышал.
— И что ты о ней думаешь?
Он не ответил.
— Карлос?
— Извини, я сейчас немного занят, — отозвался он. Не без раздражения.
Глория взглянула на него: Карлос снова водил пальцами по ранке.
— Не трогай.
Он поднял козырек, недовольно вздохнул.
— Все заживет, — сказала она.
— Как же…
— Так ответишь ты наконец на мой вопрос?
— М-м? — Карлос повернулся к ней.