Зодчие Санкт-Петербурга XVIII – XX веков
Шрифт:
Рис. В.Г. Исаченко. Новая Деревня
В годы войны Назарьину довелось проектировать различные сооружения, памятники. После окончания войны началась его долгая и необычайно плодотворная деятельность в институте «Ленпроект». В 1946 году совместно с архитектором Г.И. Ивановым был построен стадион «Искра» на Карповке, по Барочной улице (со спортзалом), в 1947 году появились коттеджи в Сестрорецке. Совместно с ведущими зодчими города того времени – В.Ф. Беловым, Н.В. Барановым, О.И. Гурьевым, В.М. Фромзелем, Л.Л. Шретером, Назарьин очень много сделал для коренной реконструкции обширных и прежде окраинных территорий города. Все эти мастера признаны классиками нашей архитектуры. Они не только в кратчайшие сроки возродили разрушенный город, но и сделали его краше и благоустроеннее – для этого достаточно сравнить облик этих районов с изображениями на старых фотографиях.
Особенно много было сделано в северных районах – Новой Деревне, на Ланском шоссе и прилегающих обширных территориях, прежде весьма хаотично застроенных и просто запущенных. Назарьин был деятельнейшим участником этого созидательного процесса – широкомасштабного строительства. Приморский проспект превратился в одну из красивейших магистралей города. В 1946–1948 годах по проекту Н.М. Назарьина, М.Е. Русакова, Н.В. Баранова и В.М. Фромзеля был создан большой жилой район, настоящий «город-сад». Это законченный, отлично спланированный и благоустроенный комплекс, в который входит около 100 малоэтажных домов (Приморский пр., 27–61), образующих поквартальную застройку.
Очень значительны работы, осуществленные в Новой Деревне в 1948–1956 годах. Назарьиным выполнен проект детальной планировки и застройки, в процессе реализации которого появились прекрасно спланированные, соразмерные человеку, озелененные и благоустроенные улицы – Школьная, Дибуновская, Савушкина, строгие и изящные по своему облику двух-, трех-, четырехэтажные дома с хорошо прорисованными фасадами, тонким рисунком деталей, умело вписанные в пейзажную среду. Большой комплекс был построен также на основе проекта детальной планировки и застройки на Приморском пр., 5—23. Четырех– и шестиэтажные дома были построены Назарьиным и его коллегами, О.И. Гурьевым и В.М. Фромзелем, в строгих, выдержанных классических формах. Среди них дома № 15 (О.И. Гурьев), 19, 21 и 23 (Н.М. Назарьин) и др. Все они составляют законченный ансамбль жилых домов.
В 1947 году реконструирована старая набережная Большой Невки; идущая параллельно улица Савушкина также реконструирована и продлена. Все дома живописно сгруппированы и размещены среди максимально сохраненной зелени. Дома образуют небольшие кварталы. Чрезвычайно удачны логично сделанные отступы от красной линии проспекта, курдонеры и палисадники. Удивительнее всего индивидуальный облик каждого квартала и единство всего комплекса, композиционное единство, строгость и живописность. Разнообразны сочетания каждой группы зданий с водой и зеленью; впрочем, слово «зелень» здесь неточно, правильнее говорить о ландшафтной архитектуре, о единой архитектурно-пейзажной композиции. Зодчие проявили живое творческое отношение к классическим традициям, отличное от взгляда на классику архитекторов начала XX века. Быть может, самый лучший показатель высокого уровня этой застройки – это внимание к ней художников, сразу же включивших новые кварталы в поле своего внимания. Мы видим эти дома на многих графических листах и полотнах. Лучше всего они воспринимаются с противоположного берега реки со спусками к воде.
Драгоценное качество Назарьина – широкий взгляд градостроителя и чутье художника, внимание к деталям. Это дается лишь каждодневным трудом и постоянными занятиями рисунком. Вся практика послевоенного строительства в нашем городе убедительно показывает, что наилучшие результаты достигаются архитекторами, занимающимися изобразительным искусством. И именно из-за того, что многие современные зодчие превратились в равнодушных проектировщиков, забыв о рисунке и живописи, наш город «украсился» безликими кварталами, аморфными, лишенными индивидуального облика пространствами. Напрасно эти архитекторы оправдываются тем, что индустриальное домостроение не дает возможностей для художественно-выразительных решений. Можно привести сколько угодно примеров, опровергающих подобные утверждения. Творчество Назарьина и его ближайших коллег – тому подтверждение. Можно сколько угодно сегодня рассуждать о псевдомонументальности «сталинского ампира» – все это почти верно, если говорить абстрактно, но достаточно пройтись по городу, хотя бы по Петроградской стороне, чтобы забыть о наукообразных искусствоведческих рассуждениях. И тогда окажется, что эти здания, построенные в послевоенные годы, не менее интересны и индивидуальны, чем их предшественники 1900—1910-х годов, что они вовсе не помпезны, а, наоборот, человечны и словно отражают время, пафос созидания. В этих домах ничуть не меньше, чем у мастеров Серебряного века, поэтичности и тонкой пластики, внимательно и любовно прорисованных деталей, соразмерных целому. Иначе и не могло быть – Назарьин, как и его коллеги, прошел великолепную школу, имел уже опыт, но у него было еще и то, чего не было у мастеров Серебряного века, и это, быть может, самое важное в нашем рассказе – война предельно обострила все чувства, само отношение к городу, к архитектуре, в конечном счете – к самой жизни.
Архитектор начала века был в основном эстетом, исполнителем воли не всегда культурного капризного заказчика, менее всего он был градостроителем – эти задачи почти не ставились и не решались в то время. Великая Отечественная война решительно изменила саму суть профессии зодчего, его роль в обществе выросла. Сегодня уже мало кто помнит, что многие архитекторы и инженеры Ленинграда входили в высшее руководство города и пригородов и были, таким образом, наделены широкими полномочиями. Мало кто из критиков ленинградского зодчества задумывался над, казалось бы, простейшим вопросом: почему восстановление и дальнейшее строительство в городе осуществлялось с ориентацией на классику, а не на модерн или современные направления западной архитектуры? Дело в том, что и власти города (да и страны), и горожане, и сами зодчие оказались едины в общем стремлении сохранить исторически сложившийся облик города, причем города именно классического, ибо классицизм, а не другой стиль определяет дух, колорит нашего города, как бы он ни назывался: Петербург – Петроград – Ленинград – Санкт-Петербург. Сегодня, когда прошло уже более полувека после постройки рассматриваемых домов, можно признать, что те, кто возрождал город, поступили мудро, не поддавшись соблазнам псевдоноваторства – в то время это было бы особенно неуместным. А эти дома выдержали проверку временем, хотя есть среди них и помпезные, и псевдомонументальные, но это «издержки производства», встречающиеся у всех народов во все, без исключения, времена. Поэтому следует решительно отказаться от вульгарных оценок послевоенной архитектуры как проявления «тоталитаризма» и прочих «ужасов». Очень и очень многое зависело не только от внешних обстоятельств (финансирование, наличие строительной базы и пр.), но и от таланта архитектора. А что касается Новой Деревни, то этот район ныне воспринимается как единый архитектурно-пейзажный ансамбль, памятник общегородского значения.
В 1951–1958 годах Назарьин спроектировал и построил на Петроградской стороне ряд примечательных зданий, хорошо иллюстрирующих предыдущие рассуждения об архитектуре эпохи. Эти дома – своеобразный портрет времени, особенно для тех, кто помнит, как они строились и какой резонанс вызывали у горожан – ведь каждый был частью их жизни, источником радости.
В то же время для архитектора реализация его проекта порой оборачивалась огорчениями – так, на Малой Посадской ул., 12, по проекту Назарьина был запроектирован очень хороший дом с тонко декорированным фасадом – для сотрудников ЛИСИ, но в это время вышло известное постановление об устранении излишеств в архитектуре. В нем было немало здравого и полезного, жизнь действительно требовала нового, но, как часто у нас бывает, «перегнули палку», убирая декор не только там, где он был бутафорским, но и там, где он был вполне органичен. Это произошло и с домом на Малой Посадской улице, утратившим образ. Быть может, когда-нибудь можно будет вернуть декоративное убранство некоторым домам этого времени? В значительной степени это коснулось дома писателей на ул. Ленина, 22–26, эффектно поставленного Назарьиным в глубине участка, с курдонером (были убраны пилястры).
Большая Пушкарская, д. 11
И здесь свое, творческое отношение к классике, отличное от 1910-х годов; Назарьину, как и его коллегам, было свойственно чуткое отношение к своему времени, умение найти образ вполне традиционными, но по-своему прочувствованными приемами. Сходные задачи, но также по-своему решали и другие архитекторы, и, очевидно, когда-нибудь экскурсоводы будут объяснять туристам особенности авторского почерка каждого из этих мастеров, как сегодня они рассказывают о Кваренги и Стасове.
Рис. Н.М. Назарьина. Соловки. Монастырский двор. 1969 г.
Н.М. Назарьин
Очень гармоничны прекрасно вписанные в среду дома на Кронверкском пр., 73, Большой Пушкарской ул., 11, Мытнинской набережной – проспекте Добролюбова. Еще раз хотелось бы напомнить, что градостроительная и архитектурно-художественная культура приобретается в течение многих лет каждодневного труда и живого отношения к городу, – Назарьин был именно таким зодчим-художником, и теперь, пожалуй, пора рассказать о его второй профессии. Даже если бы он не был архитектором, о нем можно было бы написать отдельный очерк как о замечательном художнике. Далеко не все даже виртуозно рисующие архитекторы создали столь выразительные, темпераментно исполненные рисунки, как Назарьин. Здесь даже не нужен цвет – они живописны, хотя выполнены всего лишь мягким карандашом – широко и свободно, с передачей формы и пространства и всегда очень индивидуально. В них нет манерности и стилизации, это рисунки нашего современника независимо от того, какой сюжет он изображает, и это очень ценно. Ведь мы часто видим на выставках вполне мастерские рисунки, сделанные «вообще», без ощущения времени и пространства. У Назарьина – своя нота, как и в построенных им домах. Пейзажей он создал очень много, привозя их из каждой своей поездки – за границу или из городов и сел Средней России, и в них, быть может, есть и то, что не всегда удавалось реализовать в архитектуре. Потому так важно вглядываться в рисунки архитекторов – в них есть определенные преимущества по сравнению с рисунками живописцев и графиков – например, большее проникновение в мир архитектурных образов без утраты поэтичности. Необыкновенно интересны портретные рисунки художника – целая галерея образов зодчих-современников. Все они легко узнаются, снайперская точность в передаче внешнего сходства и характера сочетается с полной свободой выражения. Эти рисунки разные – от тщательно исполненного портрета известного зодчего В.Ф. Белова до стремительных, виртуозных и очень разных по манере шаржей на своих коллег – незабвенного С.И. Евдокимова, О.И. Гурьева, В.М. Фромзеля… Это уже целая область творчества, а если вспомнить, что большую галерею акварельных портретов создал творец Пискаревского мемориала А.В. Васильев, не говоря о других зодчих-портретистах, то придется признать, что мы имеем дело с интереснейшей страницей отечественной художественной культуры. И вот что еще чрезвычайно важно – постоянное рисование давало Назарьину ту необходимую внутреннюю свободу, без которой невозможно проектировать и особенно работать над разнообразными проектами детальной планировки и застройки больших городских территорий. Именно с такой важнейшей задачей общегородского значения столкнулся Николай Михайлович при реконструкции большой территории между Черной речкой и линией железной дороги с одной стороны и Ланским шоссе и Сердобольской улицей – с другой. Работая совместно с О.И. Гурьевым и В.М. Фромзелем, архитектор понимал необходимость превращения бывшей окраины в современный благоустроенный и уютный район. Многие, очевидно, помнят, каким он был еще в начале 1960-х годов. Работы эти продолжались долго – с 1955 по 1985 год. Главная градостроительная задача заключалась в том, чтобы связать Петроградский и Выборгский районы, и это было выполнено на высоком уровне. Был создан проект детальной планировки и застройки района, затем – застройки кварталов. Можно, конечно, говорить, что некоторые дома, построенные по типовым проектам, не отличаются особой красотой – в данном случае гораздо важнее планировка и благоустройство кварталов, обеспечение населения предприятиями культурно-бытового обслуживания, транспортная связь районов. Что касается отдельных зданий, то они могут быть безболезненно реконструированы в будущем – подобные проблемы уже решаются у нас и за рубежом довольно успешно. Площадь этой территории велика – 100 га, к ней примыкают Удельный парк и территория Лесотехнической академии, и в результате проведенных работ все эти территории образовали единое законченное пространство, размеры которого равны небольшому городу. Создана целая система кварталов, появились улицы – Торжковская и Белоостровская, хорошо организованы внутренние проезды, сады и скверы; короче говоря, здесь создана достойная людей среда обитания. Проведена реконструкция набережных Черной речки, ныне равноправной малой реки нашего города.
Ланское шоссе
В 1963–1964 годы Назарьин совместно с Н.Н. Надежиным построил большой, представительный дом № 11 с библиотекой на Торжковской улице. Это также было частью программы дальнейшего преобразования территорий большого района. Несмотря на простоту и лаконизм средств, и этот дом прорисован в деталях, но это в гораздо большей степени относится к самому известному произведению архитектора, ставшему важнейшей градостроительной доминантой, – дому № 1 на той же улице (1970–1981 гг.). Семнадцатиэтажная стройная громада чрезвычайно эффектно возвышается на берегу Черной речки, она входит в панораму других рек и видна даже с Елагина острова. Дом очень хорош во взаимосвязях с зелеными берегами Черной речки, ее мостами и спусками, со стороны станции метро. Его так и называют – домом Назарьина. В проекте он был гораздо интереснее по пластике фасадов, о чем сожалел автор. Жаль, конечно, что он уже не успел продолжить застройку по этой же улице, впрочем, возможно, между этим гигантом и гостиницей «Выборгская» появится столь необходимая вставка, предложенная другим видным архитектором, также, увы, ушедшим от нас, – Г.А. Васильевым. Еще одним важным градостроительным акцентом стал комплекс общежитий Электротехнического института на углу Торжковской и Сердобольской улиц (1972–1985 гг.). Важен по своей роли в застройке шестиэтажный дом для воинской части по Сердобольской – за домами на Торжковской улице (1979–1984 гг.).