Золотая акула
Шрифт:
Сыск
Аслана переполняли ненависть и стыд. Вчера, в офисе Куди Баргулова, расположенного на респектабельной Пятой авеню в Манхэттене, его два часа томили в приемной, не предложив даже чай, а после, когда он прошел в кабинет, указали в самый дальний угол, как собаке, не желая, видимо, чтобы он приблизился к начальственному столу, за которым в пухлом, вишневой кожи кресле сидел, вперив в него ястребиный непреклонный взор, грозный патрон, его дядя, два года назад соблаговоливший вытащить сюда, за океан, племянника из глухого чеченского
Дядя приехал в Америку в начале девяностых годов, когда маленькая республика, делая первые шаги по пути независимости, посылала в разные страны своих эмиссаров, должных наладить необходимые связи, адаптироваться в чуждой среде и – создать свои опорные точки, в итоге обязанные трансформироваться в посольства и представительства государства Ичкерия.
Не считая денег, упорно и взвешенно, эти первые орлы вили свои гнезда на чужбине, находили нужных людей, вникали в законы и нюансы зарубежной жизни, получали документы, обзаводились адвокатами и постигали трудные языки.
Общины росли и крепли. Основывались базы в Европе, в Америке, не говоря уже о Ближнем Востоке – Турции или же Иордании, где многие из родственников Аслана располагали не только широкими возможностями, но и вполне конкретной властью.
Аслан гордился своим народом. Выносливым, не боящимся никакого врага, сплоченным и – верным традициям. Его маленькое государство отстояло себя в битве с рыхлым российским чудищем, ныне – кисельной массой, каждодневно теряющей внутренние силы, стержни, да и сам смысл своего движения куда-либо.
Нет ничего невозможного – так утверждают муллы. Россия побеждена, чтобы там ни говорили. Даже если наступит затишье в войне, даже если российские нукеры станут заправилами в Чечне, это будет означать ту же победу, ибо формальная власть будет подчиняться вековым общинным обычаям предков, без которых она невозможна как таковая.
И Америка тоже узнает Чечню! Куда всяким итальянским и русским мафиям до сплоченного и бесстрашного чеченского братства! Оно еще покажет себя!
Но сейчас он, Аслан, не в почете у соплеменников. Он совершил ошибку: наспех сработав примитивную легенду о течи в бензобаках, недооценил этого делового русака. А тот же оказался подлым осведомителем, как выяснили московские ребята, сумевшие подкупить следователя.
Пропали большие деньги, их не вернешь, ответственность лежит на нем, Аслане, и придется держать ответ. Что же, он не боится и сделает все, что решит всесильный дядя.
– Слушай, ты… – процедил старший родственник сквозь зубы. – Эта кобра уползла. Вчера его хотели взять наши парни, но он их опять подставил в засаду. Где он – не знаю. Узнаешь ты. Поедешь к его шефу-американцу, поговоришь с ним… А потом полетишь в Россию. Кто с тобой эти «линкольны» в гараж ставил?
– Джамбик…
– Вот вместе русака и отыщете. Когда закончите работу и уши его мне на стол положишь, тогда думать будем, как с вами быть. Все.
– Но я же…
Дядя в гневе приподнялся из кресла.
– Запомни! – произнес с глухой яростью. – Есть три типа мужчин… Один – говорит и не делает. Другой – говорит и делает. Третий – делает и не говорит! Теперь думай: кто ты? И кем тебе надо стать!
Аслан почтительно поклонился.
– Да! – остановил его босс, когда он уже взялся за ручку двери. – Вот, прочти… – Протянул лист бумаги. – Чтобы знал, ради чего работаешь…
Аслан просмотрел ксерокопированный текст указа покойного президента Дудаева за номером 172 от 19.12. 1993 года.
В указе покойный глава республики постановлял, что сотрудники спецслужб, в том числе бывшие, за действия или бездействия, направленные на подрыв государственного строя Чечни, наказываются лишением свободы на пятнадцать лет или смертной казнью.
В примечании указывалось, что к сотрудникам спецслужб относятся лица, состоявшие или состоящие на службе органов государственной безопасности, в том числе в разведке и контрразведке.
– Указ никто не отменял, – прокомментировал дядя.
Аслан вновь почтительно кивнул, с трудом, правда, соображая, причем здесь указ, государственные интересы Чечни и личность какого-то стукача.
Но спорить не приходилось. Ему предлагалось проникнуться и преисполниться… И подобающей мимикой свое понимание государственной значимости доверенной ему миссии он с послушанием подтвердил.
На следующий день, получив установочную информацию, он вместе с толстым, круглолицым Джамбиком, сонно щурившим глаза, ехал в соседний штат Нью-Джерси, к одному из маленьких охраняемых поселков – оазису, в чьей тиши пребывали состоятельные, не признающие дешевой городской суеты американцы, отгороженные от мира гоняющихся за жалкими крохами смердов из асфальтово-каменных вавилонов заборами, вооруженной охраной и стенами своих роскошных вилл.
Да, это был иной мир… Чистого лесного воздуха, подстриженных лужаек и вечнозеленых кустарников, полей для гольфа, бассейнов с подогревом, теннисных кортов, дорогих изысканных ресторанчиков и вышколенной прислуги.
Из машины Аслан позвонил объекту домой. Тот снял трубку, пробормотал на просьбу подозвать мистера Джексона – «Wrong number…» [7] – и Аслан, мрачно и удовлетворенно кивнув сам себе, притопил педаль акселератора, заставив «кадиллак» резко рвануться вперед.
7
Неправильно набран номер (англ.).
Торопиться, впрочем, не следовало. По территории поселка безостановочно кружили машинки внутренней охраны, и их, явных чужаков, сразу же могли взять на заметку.
Перекусив в забегаловке, они, вольготно откинувшись на спинках сидений «кадиллака» и включив магнитолу, молча застыли, глядя в пространство и слушая заезженную пленку с чеченскими песнями.
Постепенно темнело, на видневшемся вдалеке ажурном мосту, перекинутом через реку, засверкали фары автомобилей, показались первые неясные крапины звезд, и воздух, тянувшийся в щель приоткрытого оконца, стал сырым и студеным.