Шрифт:
Проект «ПостЭпидемия» - инициатива писателей-фантастов при поддержке издательства Acta Diurna и группы компаний «». Все рассказы цикла совершенно бесплатно доступны в электронном и аудиоформате в книжных сервисах Лит Рес и MyBook, а также на сайте проекта постэпидемия.рф. Вскоре после того как цикл будет завершен, все рассказы будут собраны в сборник, с которым также можно будет ознакомиться на и MyBook. Аудио версии рассказов созданы при поддержке проекта : Чтец.
Пожалуй, это была самая странная весна на моей памяти. Вы не поверите, но даже свет казался каким-то другим. Выйдешь на улицу, и солнце будто иначе светит. Видимо, чисто психологический эффект. Вы, конечно, не помните?
– Не помню, - согласился
– Весной двадцатого мне было пять с половиной лет. Единственное воспоминание - блины на даче у бабушки, куда нас отправили из города от греха подальше.
– Ребенок мыслит категориями удовольствий и запоминает в основном что-то приятное, доброе, - кивнул Владимир Леонидович.
– С возрастом это меняется. В тогдашние пятьдесят два года моя память отложила именно что общую странность ситуации. Я с самого начала предполагал, что мы переживаем исторический момент, мечту любого историка - помните ведь Тютчева с его «минутами роковыми»? Правда, никакого блаженства ни я, ни друзья и коллеги решительно не испытывали. Было очевидно, что со стремительностью невероятной - всего за месяц!
– меняются эпохи, а неизвестное будущее всегда тревожит... Буквально за одно мгновение почти по всему миру схлопнулись сразу несколько важнейших отраслей: гражданская авиация, сфера обслуживания, туризм, общественное питание.
– Да уж, - вздохнул я.
– Картина малоприятная. Доктор Немкин, с которым я вел беседу о событиях двадцатилетней давности, являл собой абсолютно неистребимый и вечный тип «многоученого старичка в беретике». Убежден, такие старички существовали даже в эпоху неандертальцев, они рассказывали и ненавязчиво поучали при фараонах и цезарях, в Средние века, при многочисленных Людовиках, до исторического материализма, при его расцвете и после оного. Только фасоны беретиков менялись. Мы вдвоем неторопливо шли по длиннющему, скудно освещенному коридору, вполне подошедшему бы в качестве декораций для съемок техногенного ужастика. Под потолком проложены трубы и кабели, мерцают синеватыми огоньками кодовые замки на редких дверях, тихо гудит вентиляция. Я наивно полагал, что музейчик почтового ящика «Пермь-32» будет находиться при старинном доме культуры сталинского стиля, украшающем главную площадь затерянного в предуральской тайге чистенького городка. Однако доктор Немкин уверенно повел меня в подвал и открыл библейских размеров стальную дверь со штурвальным замком. В шахтный лифт-подъемник, доставивший нас в недра под «Пермью-32», без затруднений поместится взрослый африканский слон - и еще место останется.
– Вы, кстати, первый из журналистов, кто здесь оказался, - сказал смотритель.
– Как вам удалось добыть разрешение?
– Я не журналист. У нас научно-популярное издание, курируемое Росэнергокосмосом, санкцию давали с самого верха: видимо, решили, что пора приоткрыть завесу над некоторыми... гм... обстоятельствами. В конце концов именно здесь все и началось.
– Не так чтобы конкретно здесь, - покачал головой Владимир Леонидович.
– Это была довольно занятная история, мы вмешались лишь в финале. Слышали когда-нибудь о субкультуре выживальщиков?
– Впервые от вас.
– Реликт эпохи ядерного противостояния Советского Союза и США. В свое время довольно модное хобби. Концепция такова: к глобальному катаклизму, будь то вооруженный конфликт между военными блоками или сверхдержавами, эпидемия, нашествие инопланетян и так далее, можно подготовиться. Возвести надежное укрытие подальше от населенных мест. Создать запас продовольствия, средств связи, медикаментов и оружия. Освоить необходимые навыки - оказание первой помощи или, допустим, охоту на дикого зверя. И, едва грянет, уйти в лес.
– Бред какой-то, - я пожал плечами.
– Вот видно, что вы из непуганого поколения!
– рассмеялся доктор.
– Еще лет тридцать - сорок назад про выживальщиков писали фантастические романы и снимали кино в жанре постапокалипсиса... Минуточку, сейчас открою главный зал. Немкин ввел код, загудели приводы, отпирающие очередную супердверь. В целом да, это музей. Портреты суровых старцев со звездами Героев труда...
– Вот она, знакомьтесь, - Владимир Леонидович указал на предмет моего интереса.
– Правда, она не золотая, а в основном иридиевая, но какая, в сущности, разница? Нас ведь интересует не форма, а содержание, верно?..
– Теперь представьте! Много лет подряд вы готовились к некоей гипотетической чрезвычайной ситуации. И тут вдруг мечты сбываются. Врагом оказался крошечный вирус размером в сотню-две нанометров. Едва был объявлен карантин и нерабочий месяц, выживальщики покидали в багажники давно собранные рюкзаки и отправились прочь из города на «точку». По их мнению, час настал.
– Можно подробнее?- уточнил я.
– Кто именно, имена, фамилии?
– Без имен, - решительно отказался Владимир Леонидович.
– Эти люди до сих пор под подпиской о неразглашении. Скажу только, что их было четверо - одна девушка и трое молодых людей примерно вашего возраста. Самому старшему тогда было двадцать семь, самому младшему - девятнадцать. Романтическая молодость, и как бы это тактичнее выразиться?.. И офисное понимание мироустройства, органично сочетающееся с суровой и бескомпромиссной «выживальной» доктриной.
– Не совсем понял ваши последние слова, доктор.
– А чего тут понимать?
– Немкин развел руками.
– Инфантилизм плюс безответственность в сочетании с малограмотностью и самоуверенностью. Гремучая смесь. Вы знаете, где они отыскали место для своей «точки»? Схрона с припасами и худо-бедно оборудованным жильем?
– Понятия не имею, - отозвался я.
– Это был риторический вопрос. Их база была оборудована в треугольнике между Кудымкаром, Соликамском и Гайнами, километров триста к северу от Перми. Пойдемте к карте, покажу... Музейную карту Пермского края некогда исполнили в лучших традициях сталинского монументализма - лес ной пояс выложен малахитом, Уральский хребет - разноцветной яшмой, города и поселки подсвечены рубиновыми лампочками в бронзовом обрамлении. Внизу дата, тоже бронзой - 1952 год.
– Однако!
– Я лишь присвистнул, осознав, куда именно забрались герои рассказа Владимира Леонидовича.
– Там же вообще ничего нет!
– В том и прелесть, - саркастично усмехнулся Немкин.
– Ни один зомби в здравом уме и трезвой памяти в эту чащобу не полезет. Отыщутся здесь разве что заброшенные поселения здешних финно-угров - коми, пермяков, язьвинцев. Очень давно заброшенные, еще в позапрошлом веке, а также после революции 1917 года. Впрочем, и в те времена людей там было совсем негусто. Места считались нехорошими.
– Хорошего мало, - согласился я.
– Медвежий угол.
– Вы недопоняли, - сказал Немкин.
– Термин «нехорошее место» я употребил в буквальном смысле. «Точка» находилась в урочище Кувва, что в переводе с языка коми звучит как «Мертвая вода». Уже потом, на дознании, эти балбесы признались, что нарочно искали район с недоброй репутацией - ездили по деревням, расспрашивали местных, собирали страшненькие финно-угорские байки...
– Но зачем?
– удивился я.
– Очень просто! В случае возможного катаклизма туда никто не сунется и не отберет у героических выживальщиков драгоценную тушенку. Но уральские народы обладают стойкой низовой мифологией. Если вы спросите старенькую бабку в каком-нибудь Пянтеге или Чердыни, что творится в ближайшем лесу за околицей - получите такой набор ужасов, что заснуть не сможете... И, скорее всего, бабка окажется права.
– Погодите, - я окончательно растерялся.
– Владимир Леонидович, а как эта метафизическая муть согласуется с вашими исследованиями?
Конец ознакомительного фрагмента.