Золотая братина: В замкнутом круге
Шрифт:
– И что из этого следует? – спросил Миров.
– Только одно: если бы о том, что эта записка графа Оболина не присовокуплена к основным документам «Золотой братины», а затерялась среди второстепенных в третьей архивной папке, знали те, кто готовил похищение сервиза, это могло бы произойти гораздо раньше, может быть, на десятилетие раньше, а то и на пятнадцать лет.
– Понимаю… – Вениамин Георгиевич помолчал. – Если твоя версия верна.
– Вы опять сомневаетесь?
– Такая у нас с тобой профессия.
– Сомневайтесь… – в голосе Арчила проскользнула ирония, – но очень прошу вас выяснить
– Хорошо, Арчил, я это сделаю.
– Теперь два слова о фирме «Амулет», – продолжал Табадзе. – Все, что мне удалось узнать вчера и сегодня, подтверждает наш главный вывод: никакой финансовой деятельности у «Амулета» не было. И из всего этого следует, что фирма была создана с единственной целью: она «крыша», под которой шла подготовка группы лиц для похищения «Золотой братины», когда «день икс», определенный в завещании графа Алексея Григорьевича Оболина, приблизился и стал реальностью. И надо отдать себе отчет, с каким противником мы имеем дело: они к похищению «Братины» готовились четверть века! – Возникла пауза. И Миров, и Табадзе думали об одном и том же. – Для нас важны три персоны в этой группе лиц. Граф Оболин… – Арчил хотел что-то добавить, но сдержал себя. – И для выяснения всех обстоятельств, связанных с этой личностью, я лечу в Рим. Затем – Воротаев. Кстати, что Интерпол? Польские коллеги?
– Пока ничего. Как говорит один персонаж телевизионного клипа, ждем-с!
– А поторопить нельзя?
– Неудобно. Да и зацепка у нас – мизер. Болел за польскую команду велогонщиков… Ну и что?
– А по-моему, очень интересная зацепка.
– Арчил! – В голосе Мирова прозвучало раздражение. – Ты сам втягиваешь меня в дискуссию.
– Все, все, Вениамин Георгиевич, умолкаю. Третья персона, нас интересующая, – господин Дакунин, хозяин фирмы «Амулет», о нем мы пока ничего не знаем… – Миров молчал. – Теперь только одно конкретное замечание. Этот красный «жигуль»-девятка с желтоглазым водителем и «Волга» с Таисией Павловной Комаровой… Какая сейчас с ними ситуация?
– Таисия Павловна дома, в слезах. Супруг позвонил… Он зовется Бобиком. Сказал, что раньше восьми вечера приехать не может: неотложные дела. Истерика, упреки, скандал в благородном семействе.
– А «Волга»?
– Машина на платной стоянке. И ее, и квартиру опекает группа Лени Вакулайте. Ребята у него надежные. Еще к ним Забраченкова пристегнул на всякий случай… Угрюмый тип, но работник толковый.
– Очень правильно! – воскликнул Арчил. – Вообще, Вениамин Георгиевич, вся эта история с «жигулем» и «Волгой» мне не нравится. Я на сто процентов убежден, что здесь инициатива принадлежит им. Скорее всего, той стороной нам предложена некая игра, и играем мы по их правилам. Но вот какая игра?
– Думаю, уже сегодня вечером что-то прояснится.
– И я так думаю. – Арчил наморщил лоб, что-то вспоминая. – Да, а как господин Оболин?
– Александр Петрович приболел, не выходит из своего номера. Я с ним дважды говорил по телефону. Хрипит, кашляет. Говорит, что схватил острейшую простуду, врач прописал домашний режим, официант из ресторана доставляет заказы. Интересная деталь: к обеду была затребована бутылка виски с содовой…
– Действительно, интересная деталь, – задумчиво заметил Табадзе. – Лихой наш граф. Когда вы ему звонили последний раз?
– Часа три назад. Тебя что-нибудь беспокоит?
– Давайте позвоним сейчас. У меня есть пять минут. Табадзе набрал номер городского телефона.
– Я слушаю! – прозвучал в трубке действительно хриплый, больной голос.
– Здравствуйте, Александр Петрович! Это Табадзе.
– А, Арчил Тимурович! – В трубке послышались хрип и кашель. – Здравствуйте! Простите, совсем заложило горло, не могу говорить.
– Поправляйтесь, Александр Петрович. Завтра утром мы вас навестим.
Табадзе положил трубку.
– Да, это он… – задумчиво произнес Арчил. – Интонация, стиль разговора, да и модуляция голоса, хотя и севшего…
– Что значит – он? – недоуменно перебил Миров. – А кто же еще?
– И все-таки, Вениамин Георгиевич, хорошо бы нам лично удостовериться в наличии графа Оболина в своем номере. Кто там им занимается?
– Люди Томашевского.
– Надо бы немедленно посетить графа, найти предлог. – Табадзе взглянул на часы. – Пора! Хорошо бы ошибиться, но что-то в поведении графа меня беспокоит.
Табадзе быстро вышел из кабинета. Миров же некоторое время сидел в задумчивости, машинально допил чай, вернулся к своему письменному столу. Потом позвонил Томашевскому в гостиницу «Космос»:
– Как там граф?
– Вторые сутки не выходит из номера. Я вам уже докладывал. Болеет. Дважды была врач. Заходил его сосед из номера напротив, они раньше в ресторане познакомились…
– Что за сосед? – перебил Миров.
– Мы проверили. Коммерсант из Вильнюса. В «Космосе» живет уже две недели. Документы в порядке. А что, Вениамин Георгиевич?
– Найдите повод, появитесь в номере графа и удостоверьтесь, что он на месте.
Миров ощутил острое беспокойство, заломило в висках. Он откинулся на спинку стула, закрыл глаза. И сказал себе прямо и честно: «Старею. Отстал от жизни. Опыт – еще не все… Надо… Что надо? Наступила новая эпоха, новые идеи, бешено ускорились темпы, новые люди. Все другое. Я – из прошлого. Из совкового – будь оно проклято! – прошлого. Арчил должен быть на моем месте. А я у него на подхвате. Вот здесь действительно может пригодиться мой опыт. Впрочем, – Вениамин Георгиевич усмехнулся, – я и так у него на подхвате. Он – первый. Я иду вторым».
Зазвонил городской телефон. Миров поднял трубку.
– Венечка! Это я! – зазвучал возбужденный женский голос. Он узнал голос жены, которую отправил сегодня утром с дочерью Ириной, неуправляемой тринадцатилетней девочкой, на дачу. – Ты когда приедешь? Мы ждем! Верочка с Анатолием Степановичем передают тебе привет. – Фоном щебета жены была какая-то эстрадная мелодия. – У нас тут небольшая вечеринка. Еще Станислав Леонидович пришел. – «Естественно, – подумал Миров. – Этот стареющий ловелас уже вьется вокруг тебя». – Все лучшие люди садово-огородного товарищества «Лето» собрались на нашей веранде. Вечер чудный! – «Если ее не остановить, она сама ротик не закроет». – Все требуют тебя…