Золотая братина: В замкнутом круге

Минутко Игорь

– …Приближается к Красной Горе. «Коробок» мало. Увеличиваем оттяжку.

– …Прошел насквозь Красную Гору и сделал поворот на Новую Ригу. «Коробок» совсем мало. Вынуждены увеличить оттяжку.

Миров взял микрофон у оператора:

– Седьмой! Не упускай его из видимости. Уйдет!

– Хорошо, Первый. Не уйдет. Хотя рискуем.

– Рискуйте!

Теперь все находившиеся в зале с нарастающим напряжением, в полном молчании следили за зеленым квадратиком.

На смотровое стекло легли дождевые капли, небо впереди казалось черным. Там,

еще очень далеко, сверкнула молния.

– Сейчас в грозу вляпаемся, – процедил сквозь зубы Боб.

– Как все интересно, Бобик! – возбужденно шептала Таисия Павловна. – Скажи, а куда мы едем? Ты там бывал, Бобик?

– Бывал, бывал…

– Там что, вечеринка, тусовка?

– Там, детка, будет крутая разборка. – Боб все чаше поглядывал в боковое зеркальце. В дождевой мгле, метров за двести до «Волги», расплывались два световых пятна. – Скотина! От самого поворота на Рублевку за нами едет. Тоже мне, профессионал… Да я бы от него в два счета ушел, за десять минут!

– Ой! Бобик! Он за нами гонится?

– Мы с тобой, Тая, живцы.

– Не понимаю…

– Есть такой вид рыбной ловли. Щук ловят на живца. Живец – это какой-нибудь пескарь или жалкий окунишка. Его насаживают на большой крючок.

– Как… насаживают?

– Цепляют крючком под хребет… Это очень больно, моя птичка. И забрасывают крючок с брыкающимся живцом на длинной леске в реку. Дура щука и хватает такую наживку…

– Ой, ведь ей, щучке, тоже больно?

– Всем, детка, больно. – На спидометре стрелка дрожала на цифре «40». – Смотри-ка! И они, как мы, тащатся. Так вот, женушка моя, ненаглядная… Мы с тобой живцы. Нас забросили на очень большую и хищную рыбу.

– Я боюсь, Бобик… Я сейчас заплачу…

– Ну-ка встанем. Даже интересно!

Белая «Волга», умытая усилившимся дождем, скатилась к обочине асфальта и остановилась. Новую скоростную автомагистраль Москва – Рига еще при советской власти на небольшом отрезке от российской столицы успели проложить по стандартам западноевропейских автобанов. Трасса была совершенно пуста. В боковое зеркальце было видно: два световых пятна тоже замерли у обочины. И погасли.

– Остановились, шакалы, – процедил сквозь зубы Боб. – Ладно, отдыхайте. Пора Батю порадовать. – Супруг мадам Комаровой повернулся назад, взял с заднего сиденья телефон, набрал номер:

– Батя, это я.

– Ну? – В старческом голосе чувствовалось напряжение.

– Мы на Рижской трассе. До поворота меньше километра. Они сзади…

– Вы стоите? – уточнил Батя.

– Да, чтобы убедиться…

– Очень хорошо! – перебил Батя. – Постой еще минут десять – пятнадцать и двигай на базу. Они, скорее всего, за вами не свернут, но в этом надо убедиться. Дальше, на месте, делай все, как скажет Ян.

– Понял, Батя.

Телефон замолчал. Дождь усиливался – по крыше машины не барабанили отдельные капли, а шумело ровно и сильно. Гроза прошла стороной, молнии вспыхивали далеко за горизонтом, доносились отдаленные раскаты грома. Боб докурил сигарету, потянулся с хрустом.

– Не боись, Тая, – сказал он тихо, с придыханием. – Сегодня все кончится…

– Что – все, Бобик? – перебила Таисия Павловна, теснее прижимаясь к супругу.

– Мой контракт с Батей. Даст Бог, все сладится. Как говорится, живы будем – не помрем. И завтра, моя сладкая, я получу кучу денег. – Боб помолчал. – Тебе неинтересно – сколько?

– Нет, неинтересно… Не знаю, Бобик, как-то мне… Даже сказать не могу. Вот чувствую…

– Что же ты чувствуешь, дурочка? – засмеялся Боб.

– Не знаю… Чувствую, случится что-то.

– Конечно, подранить эти профы могут. Но и мы, Тая… сам с усам. Легко нас не взять. А получу я завтра двадцать тысяч.

– Всего двадцать?… – разочарованно протянула Таисия Павловна.

– Двадцать тысяч баксов, моя птичка.

– Ой! Котик! Мы будем такими богатыми?

– Будем, будем! Придумаем, как эту кучу бабок превратить в дым. Закатимся куда-нибудь. Согласна?

– Я на все согласна, любимый. Лишь бы ты был со мной.

– Послушай, Тая, что я тебе скажу.

– Что?

– Знаешь… Признаюсь тебе: всегда у меня баб было навалом. До последнего времени…

– Ой, Бобик! Лучше бы ты мне об этом не говорил… – Таисия Павловна заплакала.

– Дурочка! Ты слушай… – Голос Боба смягчился, в нем звучали нежные нотки. – Вот, встретил тебя – и все!..

– Что – все, Бобик? – Сквозь слезы Таисия Павловна улыбнулась. – Что – все?

– А никого мне, кроме тебя, не надо – вот что! Люблю! Ты – необыкновенная! Ты для меня теперь единственная. Навсегда, навсегда!.. Иди ко мне, моя сладкая!

– Ой!.. Подожди, любимый… Задерни шторки.

– Да на хрен их задергивать? Кто нас увидит? Дождь, ночь… А эти… Не сунутся…

– Бобик! Подожди… Ой… Ты же порвал трусики. Они французские, пять долларов… Ой…

– Тая, Тая, нет нас счастливее…

– Давай… Давай я рожу тебе ребеночка?

– Роди, детка, роди…

Прошло пятнадцать минут, и двадцать…

В оперативном центре информации ФСБ опять на связи был Леонид Вакулайте.

– Объект стоит на обочине. Уже двадцать четыре минуты. Мы примерно в двухстах пятидесяти метрах. Он нас наверняка засек. От Красной Горы мы шли вдвоем, ни одной «коробки» на минус, да и на плюс было две-три.

– Где вы стоите? – спросил Миров.

– На сорок втором. Через шесть километров пост ГАИ. Слева, за леском, километра два, не больше, виднеется несколько больших коттеджей. Вернее, светятся окна… Эти коттеджи знает Четвертый, у него тут рядом дача родителей.

– Так… – Вениамин Георгиевич на несколько секунд задумался. – Ждите. Если свернут к коттеджам – сразу выходите на связь. За ними не вздумайте.

– Все понятно, Первый.

– …Ой, Бобик! Кушать ужасно захотелось.

– Скоро накормят нас от пуза. Не сомневайся. Что же, Тая, поехали!