Золотая дева

Литвиновы Анна и Сергей

Только оказалось, у супруга вовсе не мимолетная интрижка. И втрескался он в свою молодайку глубоко, серьезно и неразумно. Неразумно настолько, что немедленно потребовал у жены развод, а ребенку он, конечно, будет помогать, если получится.

Настя только вздохнула:

– Что она в тебе нашла-то, козле?..

Девка молодая, конечно, справная, но как, интересно, они жить будут? У нее ни кола ни двора, да и Генусь обрюзг, обленился, разве какую работу найдет?

Впрочем, не ее дело. Продаст, если прижмет, свою красотку в бордель –

как жену в няни продал.

И Настя велела Генычу немедленно убираться. Благо делить было нечего – квартирка по-прежнему съемная. Муженек, правда, попробовал квакать, чтобы она ему половину своих сбережений отдала. С депозита, что на квартиру копились. Но Настя так на него цыкнула (насиделась уже в тихонях, хватит), что он хвост мигом поджал. Еще чего: своими кровными с ним делиться! К тому же ей теперь ребенка поднимать придется в одиночку…

Настя на недельку скинула девочку долго ворчавшей, что она очень занята, бабушке. И помчалась в Москву увольняться. Хозяева расстроились, но в положение вошли. Тем более что ребенок их уже подрос, ему через пару месяцев в школу. Отпустили с миром и даже рекомендательное письмо написали – на случай, если вдруг бабушка согласится взять на себя девочку и Настя надумает вернуться в Москву – продолжать свою карьеру няни.

В общем, все неплохо устроилось. Квартиру, конечно, не купила, но подкопить удалось за шесть лет работы изрядно. Припеваючи можно жить. Да и по девочке – не чужой, родной! – она соскучилась страшно. Дочка ведь в один из ее приездов – не нарочно, просто оговорилась – тетей ее назвала. Так что хватит уже по чужим семьям скитаться. Надо и своим домом пожить.

И только угнездилась Настя в родном городке, только они с дочкой потихонечку начали привыкать друг к другу – звонок. От Юльки. Голос дрожит, интонации – панические:

– Настька! Все, я пропала… Ты можешь приехать?

– Куда?..

– Да хоть в кафе, где мы в прошлый раз сидели… Нет, туда нельзя. К Пушкину подходи.

– Юль, да я не в Москве, – пробормотала Настя. – Я домой вернулась…

Подруга даже не спросила: когда, почему, зачем. Еще раз всхлипнула и деловито заговорила:

– Так… в Конотоп мне точно нельзя… А ты в Киев хотя бы можешь?

– Юля, ты с ума сошла? – взмолилась Анастасия. – С кем я дочку оставлю, и вообще…

Но та опять перебила:

– Ты что, не понимаешь, что меня просто убьют – к чертовой матери?!

…А в Киеве рассказала. Пупсик разлюбезный втравил ее совсем уж в дрянную историю. В детали Настя не вникала, но что-то там с подставными фирмами было, через которые отмывали деньги. И Юля в тех фирмах значилась то ли директором, то ли бухгалтером. («Зачем ты согласилась?» – ахнула Настя. «Так он говорил, чтоб просто трудовую книжку было куда положить!») Ну а теперь сам пупсик исчез, а с нее, Юльки, требуют каких-то совсем уже несусветных денег. Чуть ли не долларов миллионы. А она про те миллионы – ни сном ни духом. «Тико» свой предложила – так над ней посмеялись

только и неделю сроку дали. «А слинять попытаешься – со дна моря достанем и убивать будем медленно, в охотку…»

– Да что с тебя взять-то? – воскликнула Настя. – Не понимают, что ли?..

– Понимают – не понимают, а с тобой мы, подруга, наверно, в последний раз видимся, – грустно вздохнула Юлька.

И Настя потом так и не смогла вспомнить, кому из них в голову пришла эта идея. Что когда-то они были настолько похожи, что их называли сестрами. Да и сейчас обе светленькие, сероглазые, тонкогубые… Уж по дрянного качества фотографии в паспорте одну от другой точно не отличишь. И вот если бы Настя была так добра… что отдала бы подруге свои документы… паспорт, и диплом, и рекомендательные письма, конечно…

– Мне бы только пересидеть, чтобы им и в голову не пришло, где меня искать! – рыдала Юлька. – А детей я, вообще-то, люблю, я тебя не подведу, ты не сомневайся!

– Но куда ты пойдешь?.. В агентстве-то никого не обманешь, там все меня знают, – защищалась Настя.

– А что, агентств в Москве, что ли, мало? – парировала Юлька. – Найду другое. Ну, пожалуйста, ну, прошу тебя!.. Им и в голову такое не придет. Я устроюсь на работу, закреплюсь, время какое-то пройдет… А ты через полгодика в милицию заявишь, что паспорт потеряла…

И Настя – все-таки не зря все считали ее доброй и безответной – согласилась помочь подруге. Что, в конце концов, такого?.. Ей самой паспорт пока не нужен, на работу в Украине все равно не устроишься, да и ездить она никуда не собирается. А если когда-нибудь вдруг сама решит в Москву няней вернуться, так просто в свое агентство придет, и примут ее наверняка с радостью. Вряд ли выплывет, что в каком-то еще доме Настя Павлючкова работает. А если обнаружится – она Юльку покрывать не станет. Скажет, что та у нее документы украла просто…

Да, сложности, конечно, на свою голову. Но они ведь с Юлечкой уже тридцать лет знакомы. С песочницы. И пусть подруга непутевая и никчемная – все равно нельзя допустить, чтобы ее за чужие грехи жестоко убили.

* * *

Кривцов слушал начальника охраны внимательно, не перебивал. И даже когда его личный мобильник зазвонил, только рявкнул в трубку:

– Занят. Через часок перезвони.

А по завершении рассказа расхохотался. Сочно, раскатисто. И, утирая выступившие на глазах слезы, глумливо вопросил:

– Значит… вместо дипломированной няни… с дипломом, с кучей каких-то регалий… в моем доме работало обычное чмо хохлацкое?..

Шофер (до того серьезно и внимательно взиравший на дорогу) впервые не удержался, хмыкнул.

– Ну-у… я бы не стал ставить вопрос именно так… – пробормотал Володин. – Со своими обязанностями Настя в целом справлялась…

– О да, – саркастически произнес Кривцов. – Шлюхи, когда остепенятся, становятся прекрасными матерями. Кажется, это у Куприна было? Чушь.