Золотая дева

Литвиновы Анна и Сергей

– У вас остались координаты ее предыдущих работодателей? – перебил оперативник.

– Да, наверно, – кивнула Позднякова. – Ксерокопия рекомендации в архиве есть точно, а телефон – наверно, даже в записной книжке. Я ведь сама им звонила, расспрашивала про Настю. Поискать номер?

– Успеется, – вновь отмахнулся следователь. И продолжил допрос: – И вы что, только на основании этих рекомендаций предложили Анастасию Кривцовым?..

Прозвучал вопрос резко, однако Елену Юрьевну отнюдь не смутил. Ей за свою работу стыдиться нечего. Еще ни одного заказчика не подвела –

потому на Рублевке ее и ценят.

– Конечно же, нет, – улыбнулась она. – Я допускаю соискателей к собеседованиям лишь после тщательной проверки. Давно отработанная схема: запрос в милицию – подлинный ли паспорт? Запрос в учебное заведение. По ЦАБу, естественно, пробиваем.

– Серьезные у вас связи, – прищурился собеседник. – Павлючкова ведь гражданкой Украины была. И прописана на хуторке под Конотопом. Подобные проверки стоят недешево.

– А что делать? Няни же – они почти все с Украины, – парировала Евгения Юрьевна. – Приходится идти на дополнительные расходы. Безопасность важнее. У нас, кстати, все официально. С детективным агентством договор.

– Я понял, – вздохнул следователь. – Значит, Павлючкова вас устроила по всем статьям. И что было потом?

– Да опять все как обычно, – усмехнулась Евгения Юрьевна. – Разместила ее анкету на сайте. И, параллельно, сама ее предлагала тем, кто искал няню обязательно с высшим образованием, проживанием и на полную занятость. Отправляла на пробные дни. Первые заказчики ее не взяли. Формулировка, кажется, такая была: слишком заполошная. Хотя мне Настя совсем такой не показалась… Во вторую семью Настя сама не пошла, и я ее поняла: там мамаша – совсем невменяемая. Ну а третьими стали Кривцовы. Их Павлючкова устроила. И они ей понравились. Так и работала у них, четыре с половиной года. Собственно, это все.

– Выходные дни у нее были? Отпуска?.. – продолжал докапываться следователь.

– Она «по вахте» работала. Три месяца у Кривцовых – неделя отпуска. Сразу, конечно, домой мчалась, в свой Конотоп. У нее там дочка. Ну, и летом ее на месяц отпускали.

…Пока что ни один из вопросов следователя Евгению Юрьевну не смутил, она расслабилась и даже начала подумывать, не угостить ли неугомонного, но очень даже симпатичного милиционера чашечкой кофе.

И вдруг, громом среди ясного неба, прозвучало:

– А теперь послушайте меня, Евгения Юрьевна. Анастасия Павлючкова действительно проживает на Украине, под Конотопом. Растит дочь. Десять лет назад приехала в Москву. Устроилась няней. И работала без нареканий в нескольких семьях… Но только когда ушла из последней, она не стала искать себе никакой новой работы. Собрала чемодан и отправилась домой, на свой хутор. И благополучно проживает там и поныне. А по ее документам – столь вами якобы тщательно проверенным – в семье Кривцовых работал совсем другой человек.

…И у Евгении Юрьевны внутри все оборвалось.

* * *

Нынешним утром Макар Миронович приветствовал его широкой улыбкой, и Володин сразу напрягся. Прекрасно уже изучил хозяина и знал, что тот редко растрачивает блеск своих прекрасно сделанных зубов попусту. Сам

признавался, что устает то партнеров по бизнесу привечать, то нужных политиков или полезных журналистов. Поэтому, когда не на публике, всегда хмур. Одной дочке только улыбается, и то нечасто.

А если уж его, начальника охраны, одарил теплым взглядом, потрепал по плечу, да еще и поинтересовался: «Как жизнь молодая?» – значит, жди не обязательно грозы, но не самых приятных вопросов уж точно.

И, разумеется, они последовали.

Едва погрузились в машину (за рулем шофер, Володин, рядом, а Кривцов, естественно, сзади), как хозяин небрежно спросил:

– Ну, что там по нашему убийству слышно?..

И начальник охраны едва не хмыкнул. Как у шефа только получается? Вроде бы сколько времени прошло со дня смерти Павлючковой, и ни разу Макар Миронович расследованием не поинтересовался. Едва тело увезли, велел Володину, чтоб про эту няню, так некстати погибшую, ему даже не напоминали. «Показания милиции я дал, добавить мне нечего, потому будь добр, проследи, чтоб все дальнейшие следственные действия проводились без меня. Ментов не зли, содействие им оказывай – но мне голову не забивай. И без того хлопот хватает».

– Да я-то все силы приложу, – заверил начальник охраны. – А что делать, если сыщики захотят именно с вами общаться? Вы ж все-таки здесь хозяин и главный.

– Не захотят, – усмехнулся тогда шеф. И добавил: – Я их попросил. Весьма убедительно.

Ну, в таком случае все ясно. Денег дал и велел по всем вопросам общаться с его представителем. То есть с ним, Володиным.

Начальник охраны до поры справлялся прекрасно. И со следователем сам беседовал, и девчонок, горничных с поварихой, в милицию на допрос возил. И разрешил пинкертонам еще раз весь дом обшарить, сад чуть ли не перекопать. Целый день возились, шарили везде – а шеф ничего не заметил даже, Каська с садовником потом постарались, замели следы пребывания посторонних.

Достойных версий, чувствовал Володин, у милицейских не было. Единственное, что нарыли, – брешь в защите кривцовского особняка, на первый взгляд идеальной.

Точно на границе с соседним участком, в западном, самом дальнем от дома, уголке сада возвышалась вековая сосна. Чтобы полностью соблюсти кадастровый план, дерево пришлось бы спилить. Кривцов с соседом пожалели. Решили монетку кинуть: кому сосна достанется? Удача улыбнулась Кривцову – тот вообще везучий, – и хозяин заполучил не только дерево, но еще и малую толику чужого участка.

Поэтому две секции забора шли не прямо, а обходили сосну и стояли как бы небольшим треугольником. Вот это местечко, примерно метр на метр, камерами, оказалось, не просматривается. Установщики прошляпили. И они с Костиком, когда принимали-тестировали систему, тоже не заметили. Так что теоретически возможно, конечно, перемахнуть через трехметровый забор… прокрасться по участку… и даже незамеченным войти в дом. Но только кому это надо? Тем более не для того, чтоб на имущество Кривцовых покуситься или, не дай бог, на их жизнь-здоровье. А всего лишь чтоб какую-то няню прикончить.