Золотая дева
Шрифт:
Есть еще, конечно, вариант, что у Макара просто крыша поехала. От вседозволенности. С великими мира сего водку пьет, фотография с премьером в кабинете висит, я круче всех, что хочу, то и ворочу. Надоела жена – выгнал, и никто мне слова не скажет.
Однако чутье подсказывало Елене: не так все с ее Макаром просто… Она ж и замуж за него совсем девчонкой пошла, потому что видела: этот человек – умен. Хитер. Способен выстраивать многоходовые, далеко не всегда кристально честные комбинации. Такие люди в союзниках – великое благо.
Лена никогда особенно не вникала в дела
Ей лично ничего подобного, конечно, не грозит, как бы муженек ни старался. В ее клубах все прозрачно. Помещения выделены законно, налоги платятся, лицензии в порядке. А вот раньше, еще до ее спортивных клубов… Имелась у Елены одна, не самая приятная тайна. И знал о ней – в ее новой, успешной жизни – только Макар.
Да. Вот оно. Когда Кривцов на твоей стороне – можно ни о чем не беспокоиться. Но если она сейчас подаст на него в суд, муж в тот же миг обратится в ее врага. А иметь его во врагах далеко не безопасно.
Нет, нельзя в суд спешить. Нужно прежде добиться встречи с Макаром и спросить у него напрямую: чего тот добивается? Каковы его условия?
Однако ни один из телефонов супруга упорно не отвечал. А когда Елена звонила домой, трубку всегда снимал кто-нибудь из обслуги. И испуганно лепетал:
– Макар Мироновича дома нет…
Лизу тоже к аппарату не подзывали.
И даже новая няня (у Елены, естественно, был номер ее мобильника) не отзывалась.
Не караулить же Макара подле ворот! Не в офис к нему являться! Раз не хочет общаться – значит, и не будет. Только лишний раз себя посмешищем выставишь. А Лене после того, что произошло у ворот особняка, этого совсем не хотелось.
И тогда она позвонила Нурлану, мужнину адвокату.
Тот, в отличие от супруга, ответил сразу и встретиться с ней согласился охотно. Даже милостиво предложил самой выбрать время и место.
Елена, разумеется, предпочла свою территорию. Пригласила Нурлана в самый первый и самый любимый из фитнес-клубов. В свой кабинет в пентхаусе. И назначила встречу на час дня. Время выбирала специально – чтобы тот успел проголодаться, а она ему даже кофе не предложит. Адвокат мужа – не муж. Этого злить можно сколько угодно.
Тем более что она сама сейчас зла. Ох, как зла!
Предыдущую ночь ей пришлось провести в городской квартире. Кривцовы с тех пор, как переехали в особняк, там и не появлялись ни разу. И уборщицы не держали – Елена, как вошла, едва от пыли не задохнулась. И ни кофе, ни чая, холодильник пустой, шампунь и ополаскиватель просроченные… Кремы все остались в особняке, косметики у нее с собой оказалось минимальное количество – освежить макияж можно запросто, а с нуля накраситься уже сложнее. Не говоря уже о белье, колготках, одежде – все достойное Елена давно за город перевезла, на квартире одно старье оставила… Вот с раннего утра и пришлось бежать по бутикам и одеваться практически заново. А в новом наряде (хотя сел тот идеально) чувствовала себя она неуютно. И рукава разглажены не так, как она привыкла, и пахнет магазином. Как будто впервые в жизни в приличный костюм оделась… Уже за одно это унижение Макара следовало бы пристрелить!
Потому встретила мужниного представителя крайне холодно. Едва кивнула и даже сесть не предложила – впрочем, тот, не чинясь, плюхнулся в самое удобное из гостевых кресел. И снисходительно произнес:
– А вы, Елена Анатольевна, молодец, что сразу в суд не побежали.
Она царственно пожала плечами:
– В суд я, Нурлан Назимович, подать всегда успею. Но прежде хочу узнать – с чего весь этот цирк?
– Какой цирк, почему говоришь: цирк? – нарочито утрируя свой обычно еле заметный акцент, произнес адвокат. – Тут про совсем другой жанр нужно говорить. Трагедия. Драма. Обидели вы Макара Мироновича. Очень сильно обидели.
«И чем же?» – едва не сорвалось у нее с языка.
Однако от вопроса Елена удержалась. Холодно заметила:
– Ну, про обиды я со своим мужем лично поговорю. А с вами уж давайте обсуждать исключительно юридические вопросы. Итак. Что вы хотите?
– Какой жесткий… какой деловой женщина, – вновь попытался прикинуться диким горцем Нурлан, но Кривцова оборвала:
– Ваши условия? Говорите, и быстро. Времени у меня мало.
Но Нурлан – по своей ли охоте, или хозяин так приказал – продолжал валять дурака. Обвел взглядом роскошную обстановку кабинета, поцокал языком, покачал головой:
– Ух, красота! И женщина красивый, и работает красиво. Кресла кожаные, из окна – Кремль виден…
– Послушай, Нурланчик, – голос Елены заледенел. – Мы с тобой знакомы уже лет десять. И, кажется, давно распределили роли. Кривцов – твой хозяин. Я жена хозяина. А ты – исполнитель. Вот и будь добр: не витийствуй, а говори по делу. Или Макар просил тебя выяснить, в каком я настроении? Не подавлена ли? Не в отчаянии? Можешь ему передать: со мной все хорошо. Выгляжу прекрасно, чувствую себя еще лучше.
– Только глаза грустный… – перебил ее Нурлан.
Тут Лена спорить не стала:
– Да, глаза грустные. И Макару можешь передать: меня разочаровали его методы. Хотя я легко бы могла войти в свой собственный дом с помощью милиции. Просто не хочу – в отличие от него – полоскать грязное белье на глазах у посторонних.
– Вы дважды умная женщина, – уважительно произнес адвокат (внезапно избавившийся от своего акцента). – Попытайся вы взять штурмом дом, обратись в суд – сразу бы проиграли. Потому что уж нам, вы не сомневайтесь, есть, что вам предъявить.