Золотая дева
Шрифт:
– И что же? – подняла она бровь.
Однако Нурлан не обратил внимания на ее вопрос. Мягко продолжил:
– Но, коли вы согласны не воевать, воевать не станем и мы. Вот проект мирового соглашения… – он извлек из своего портфеля несколько скрепленных листков, протянул ей. – Просто подпишите его. И продолжайте жить спокойно, богато и счастливо.
Елена брезгливо приняла документ. Принялась читать… Да что, ее муженек, теперь уже явно бывший, взбесился, что ли? Развод – по обоюдному согласию. Ну, этого и следовало ожидать. А дальше натуральное хамство пошло. Их общая дочь, Елизавета Макаровна,
Ну, на мужнин бизнес (который тоже остается под единоличным контролем Кривцова) она претендовать, конечно, и не собиралась. Но с какой стати Макар требует ввести себя в совет директоров ее сети клубов? Да еще и (Лена просто своим глазам не поверила) получить пятьдесят пять процентов всех акций ее, с таким трудом созданной, фитнес-империи?!
В последний абзац – что-то про подаренные драгоценности, которые она тоже должна вернуть мужу, – Кривцова даже вчитываться не стала. Отшвырнула документ. Рявкнула (все-таки удалось сладкоголосому Нурлану ее допечь):
– Передай Макару: пусть этой бумажкой свою задницу подотрет.
– А вы хорошо подумали, Елена Анатольевна? – тоном заботливого доктора поинтересовался адвокат.
– Это вы, по-моему, оба подумали плохо, – покачала она головой. – Я вам кто – овца безответная? Девочка-моделька безмозглая?.. Домами – так и быть, пусть подавится. Но бизнес свой я не отдам. И Лизу тоже. Так хозяину и передай.
– Что ж, воля ваша, – не стал уговаривать ее Нурлан.
А Лена, выставив адвоката вон, тут же открыла записную книгу мобильника. Ей, похоже, тоже нужен юрист. И очень срочно.
Маша хорошо помнила, как горевала в детстве, если мама уезжала на конференцию или очередной учительский конкурс. Как пусто сразу становилось в квартире. Не голодали, конечно, и порядок поддерживали. Папа готовил, и очень неплохо. Маша всегда заказывала у него на ужин жареную картошку или яичницу с салом – у мамы их не допросишься, та считала, что это очень вредно. Ну а сама она следила, чтобы пыль нигде не скапливалась и чтоб мусорное ведро не переполнялось. Стирали одежду в машинке. А если глажка – у них с папой бригадный подряд был. Мария прекрасно справлялась с рубашками и своими кофточками, ну а отец был непревзойденным специалистом по брюкам. Вот и гладили всегда вдвоем.
Но хоть и сытно, и чисто – а когда мамы не было, дом словно бы замирал. Какая-то изюминка пропадала. И даже запах другой становился – будто в гостинице, говорил папа.
А в доме Кривцовых что была хозяйка, что не стало ее – ничего не изменилось. По утрам по-прежнему пахнет кофе, и на детской площадке, как и раньше, звенит Лизин смех, и Кася со своими швабрами-тряпками носится, и садовник каждый день приносит свежие цветы, расставляет по дому. Только в белом кабинете, там, где Елена Анатольевна любила сидеть над своими бумагами возле камина, букеты менять перестали. Уже который день одни и те же розы все больше склоняют головки…
Неужели вот так же, тихо и незаметно, умрет и семья Кривцовых?..
Елена
Маша от нее подобного никак не ожидала. Хотя и успела понять: мужа Кривцова давно не любит (да и любила ли когда-нибудь?) и дочка ей тоже неинтересна. Да и традиционных женских склонностей – ах, мой дом, тут переставить, здесь обои поменять или просто навести уют – у нее нет. Сидит себе у камина, над договорами хмурится… Но неужели же она просто выстроит себе новый дом и новый камин? И даже не попробует побороться – не за особняк, хотя бы за дочку?! А то, что Лиза маминому уходу вроде бы даже радуется, это ведь ерунда, конечно. Что она, пятилетняя девчонка, понимает?! Сегодня у нее одно на уме, завтра другое. Маша вон сама, когда ей лет восемь было, однажды на маму жестоко обиделась и демонстративно с ней не общалась. Целую неделю. А почему – уже и не помнила точно. То ли мама ее шлепнула сгоряча, то ли рыбок аквариумных отдала…
Вот и Лиза подуется на мать, позлится – а потом все равно тосковать начнет. А если Кривцова просто безмолвно уйдет и даже не попытается бороться – ребенок не простит ее никогда.
Однако волнует ли это мамашу?..
Пока что Елена Анатольевна никаких действий не предпринимает. Хотя домашний арест Лизы с няней продолжается и мобильник Макар Миронович Маше не вернул.
А через неделю после изгнания хозяйки (няня как раз уложила Лизоньку спать и спустилась в гостиную с книжкой) в комнату ворвалась возбужденная Кася. Быстро спросила:
– Лизка спит?
Мария кивнула.
– Тогда пошли! – и горничная потянула ее за собой.
Привела в ту самую белую гостиную, где засыхали хозяйкины розы. Заперла за собой дверь. Деловито сунулась в ящик стола, извлекла оттуда портативный компьютер (тоже, естественно, белый). Включила его и, пока лэптоп загружался, защебетала:
– Ты чего так смотришь? Думаешь, поймают? Да не боись: хозяина с Володиным нет, Костик в дежурке, Санек дрыхнет, а остальным – по фигу. И вообще: я сюда уже год хожу, а Кривцова ничего не заметила даже.
Кася повернула компьютер монитором к себе, ловко кликнула по иконке Интернета. И продолжала болтать:
– Они ж, хозяева, нас вообще за дурачков держат. Телевизор можно, газеты тоже читайте, как сами выбросим, компьютера даже у Володина нет. А разве в телике с газетами чего интересного найдешь? Вот Интернет – совсем другое дело… Что угодно можно отыскать! – важно закончила горничная.
– И чего же ты там находишь? – усмехнулась Мария.
– Как чего? – возмутилась Кася. И начала перечислять: – Где кино какое. Где – скидки. Письмишко подругам черкнуть. Форумы опять же – только у горничных, чтоб ты знала, три своих есть! А сайты знакомств? А игры?..
– Каська! Да ты, оказывается, чрезвычайно продвинутый пользователь! – серьезно произнесла Маша.
Та не уловила иронии. Гордо подбоченилась. Произнесла:
– А то!
Няня же поинтересовалась:
– Но в компе должно остаться, на какие сайты ты заходила. Хозяйка разве не замечала?
– Конспирация, – подмигнула Кася. – Я посмотрю, что мне надо, а перед тем, как выключить, подряд нажимаю: РБК, «Финам» всякий, и куда там она еще ходит… А трафик безлимитный. Так что все чики-пики!