Золотая лихорадка

Воронин Андрей Николаевич

– Во, брат! Так это неплохой заработок...

– На конфеты Машке и на блузки Томке хватает. Слушай, проверить надо этот канал...

– Как тут проверишь, мне же в город не сунуться, арестуют сразу... – Филатов провел по лбу рукой, потом взмахнул ею, будто стряхивая усталость.

За окном уже вовсю сияло солнце. До подъема в части оставалось десять минут. Леонид поболтал во фляге, убедился что она почти полная, и подвел итог:

– Единственное, что ты в своей жизни умного сделал, – это то, что пришел ко мне. Вооруженные Силы во главе с вице-премьером Ивановым еще кое-что могут. Короче, так. Я тут поспрошаю кой-кого, есть у меня такие

связи Ты же отсидишься какое-то время на моей дачке, пойла тебе хватит для успокоения, а закусь сейчас солдата припашу раздобыть. После развода я бензовоз отправляю на «точку», экипаж – мои ребята, вопросов задавать не станут. Они поедут через Веселое, там дача рядом, знаешь где. Переоденешься в «хэбэшку», чтоб ВАИ в случае чего не прицепилось, и сядешь третьим кабину. Шмотки гражданские в вещмешок сложишь, там переоденешься сразу. В общем, сиди там и жди меня. Потом, возможно, придется кое к кому наведаться, – Жестовский вышел из дежурки.

На плацу начали выстраиваться солдаты. Сержанты, пройдясь перед строем, повели их на зарядку. Когда один из взводов прогремел сапогами около штаба, прапорщик подозвал сержанта и что-то ему приказал. Тот остановил взвод, вызвал из строя чернявого солдата, оставшегося на месте, и повел подразделение дальше. Леонид заговорил с солдатом, и тот куда-то заспешил. Прапорщик вернулся, в дежурку.

– Это каптерщик, сейчас он тебе подменку и пайку принесет, переоденешься в кустах за КПП и жди машину. Она тормознет за поворотом, там не видно.

Жестовский вышел на минуту и вернулся с армейским «сидором». Филатов с усталым восторгом. произнес:

– Ну, Ленька, тебе б не заправкой, а дивизией командовать!

– Заправкой дивизии – это завсегда. Все, бери шмотки линяй! Сейчас штабные начнут собираться.

Филатов нащупал в тайнике ключ и вошел в дом. Леня строился крепко, вместе с родителями доводя до толку свою «загородную резиденцию». Поднявшись на второй этаж, Филатов опустился на кровать, уронив руки на колени, посидел с минуту, пока не начал клевать носом, потом встал, переоделся, вынул из мешка флягу, буханку хлеба и добрый ломоть вареного мяса в полиэтиленовом пакете. Спустился вниз, умылся, сразу почувствовав себя заново родившимся, вытащил из погребка банку квашеной капусты, закрыл дверь на крючок и снова взобрался наверх...

Он не заметил, как заснул. И самое интересное, что на тот раз неведомые силы были к нему милостивы – Филатов спал спокойно, без кошмаров, без холодного пота. Проснулся далеко за полдень, вышел – с оглядкой – из дому, шмыгнул в закуток, где Леня соорудил что-то типа душа. Нагретая солнцем вода из двухсотлитровой бочки освежила, и замерцала смутная надежда – друзья помогут, вытащат из дурацкого переплета. Филатов сел за стол, нарезал хлеб и мясо, налил и с удовольствием выпил, закусив сперва капустой, потом отведав и всего остального. Вытянулся на кровати и стал глядеть в потолок, сосредоточенно изучая узор на отшлифованных досках. И снова не заметил, как заснул. На этот раз лучше бы он этого не делал...

Жестовский приехал на дачу уже в сумерках, подогнал «фольксваген» прямо к крыльцу, дернул закрытую изнутри дверь и, не желая поднимать шума, вытащил из кармана «лисичку». Вставил тонкое лезвие в щель, повел вверх; крючок выскочил из петли.

Филатов лежал на кровати в какой-то неестественной позе. Дыхания не было слышно. «Спит? Или упился вконец?» Леонид потряс флягу. Вопреки ожиданию, она была почти не тронута. «Странно...»

И тут внезапно Филатов вскочил, вперив в Жестовского совершенно безумный взгляд. Он задышал толчками, с хрипом выталкивая из легких воздух.

– Что это было? – спросил на одном выдохе.

– Ну, тихо, тихо, воды выпей! – Леонид поднес ко рту Филатова солдатскую кружку. Тот осушил ее судорожными глотками, выливая воду на грудь.

– Кошмар, что ли, приснился? Немудрено...

Филатов молчал. Сел на кровать, обхватив ладонями голову. Тихо произнес:

– Леня, я такого и врагу не пожелаю...

Прапорщик не стал уточнять чего, – думал, и так понятно; Жестовский и представить себе не мог, в каких глубина: адовых побывал его друг, краешком сознания прикоснувшийся к корневой системе Мироздания...

– Две новости. Первая. Я говорил с хлопцами из ментовки. Их начальство уверено, что это ты прикончил своего коллегу. Крава божится, что с тобой не пил. Но некоторые сомневаются – мол, на фиг тебе это нужно. Да и пистолет – ты ведь не мафиози какой-нибудь, уже год в городе на виду был. Я вот что думаю: надо тебе пока отсидеться где-нибудь, а ментам написать показания – я завтра с утра в Тулу еду, там бы в почтовый ящик кинул.

– Ну ты и конспиратор...

– Да что конспиратор, просто надо же кому-то думать – тебе сейчас не до зрелого размышления.

Филатов решил всецело положиться на друга.

– А вторая новость?

– Вторая – насчет олова. Ты знаешь его температуру плавления?

– Ну, оно чуть ли не от спички плавится...

– В общем, да. Так вот, то олово, которое я купил, и не олово вовсе. Не плавится оно, хоть ты режь! То есть верхний слой слитка, тоненький совсем, плавится, а середина – нет. Вот смотри – Жестовский вытащил из сумки слиток.

Филатов повертел в руках напоминающую открытый гроб болванку, кусок от которой был отрублен зубилом, и вернул Жестовскому.

– Ну, я, знаешь ли, не металлург... Но внутри не олово. Оно белое, а внутри металл желтоватый.

– Истину глаголешь, брат. Знаешь, составь мне компанию, съездим к химику одному, может, он подскажет...

– Не засекут меня?

– Ну, кто тебя в военной форме засечет! Я вот тебе свою принес. С понижением, старлей, старшим прапором будешь!

Филатов засмеялся и стал переодеваться в форму прапорщика.

К большому деревянному дому, где жил хороший знакомый Жестовского инженер-химик Гриша Янгель, они подъехали около семи вечера. Хозяин был дома и без долгих разговоров согласился посмотреть, что ж там за «плохое олово». Взял тяжелый литок, взвесил на руке, внимательно присмотрелся к спилу, понюхал, даже на зуб попробовал. Хмыкнул и понес его в боковушку, где у него была устроена домашняя лаборатория. Отрубил зубилом кусочек и начал над ним колдовать, достав из железного шкафа какие-то химические прибамбасы.

– Ну, теперь можно курить часа два. Я несколько реакций заложил, чтобы верно было. Но, ребята, если это то, что я предполагаю...

– А что ты предполагаешь? И что из этого будет?

– Пока не скажу, что предполагаю, но если это – то, то это – п...ец. Пошли, по сто граммов сделаем. Мои в отъезде, я холостякую.

Он быстро накрыл стол, поставил бутылку водки, и заинтригованные гости стали ее вдумчиво потреблять, треплясь том о сем. Прошло два часа.

– Ну, братья, пора, – сказал химик и в сопровождении гостей отправился в лабораторию. Согнулся над столом, испещренным пятнами от всевозможных реактивов. И спустя минуту, медленно разогнувшись, сказал: