Золотая лихорадка

Иторр Кайл

Тут подходит Арчи, весь взмыленный. Кивает мне и Хакиму, что-то спрашивает у Крука по-испански.

– Я и по-английски понимаю, – на этом самом английском ответствует серб. – Знаю, времени в обрез, вот и не будем тянуть кота за помидоры.

– Не будем, сеньор, – соглашается Арчи. – Двадцать тысяч экю, и вас в целости и сохранности доставят в Нью-Рино. Можете рассчитаться там. Дальше вы свободны. Возражения будут?

Крук вздыхает.

– Да какие уж тут возражения... Двадцати грандов с собой все одно нет, в банк надо, а для банка документ... Рино подойдет.

– Замечательно.

Спасибо за оперативность, сеньор...

– Драган Белич.

– Очень хорошо, сеньор Драган, считайте себя гостем асьенды Рош-Нуар, ваши собеседники, полагаю, добавят нужные подробности.

Арчи на рысях удаляется, а я весь в сомнениях. Белич ведь говорил, что двадцати штук на счету у него нет, имеются только знакомые в Нью-Рино, с которых можно то ли стребовать старый должок, то ли обратиться "в счет будущих услуг". Он что, рассчитывает, что сии знакомые будут его отбивать у боливийцев? Нет, вряд ли, картину города "пяти семейств" Крук знает лучше меня.

Понятно, что я, если надо будет, двадцать тысяч ему одолжу. На самом деле любой серьезный новоземельный банк, за вычетом разве что орденского, имеет "корреспондентские счета" в "партнерских", и можно обратиться в тот же Северный торговый, предъявить айдишку и попросить выдать энную сумму со счета в Русском промышленном – после проверки выдадут, возможно, взяв процент за услуги, но выдадут. Я намеренно схитрил при первом разговоре с асендадос, потому как не внушают мне доверия города Латинского Союза в плане "безопасности территории". Очень даже может быть, что хитрость мою Адам и Бернат раскусили, но промолчали, позволяя "кролику" вволю брыкаться в угодном ему направлении, лишь бы результат был.

Будет им результат. Все к тому идет.

Прибегает Бруно с комплектом сменных одежек для Белича – холщовая рубаха, аки у многих пеонов, и бриджи совершенно дикого размера, наверное, Адам своими старыми поделился; ну да, забинтованную ногу просунуть-то надо, а чем специальную "разъемную" штанину со шнуровкой делать – уж проще так... В шесть рук помогаем сербу облачиться. Пара мокасин пока не нужна, голову Крук привычно обматывает банданой, а затем с усмешкой рассматривает кобуру и портупею. Увидев под стопкой принесенных шмоток знакомый ремень, я сам с собой поспорил, какой "гостевой" ствол асендадос выделили Беличу во временное пользование – тоже экзотику начала прошлого века, скажем, "рот-штейр" или аргентинский "маннлихер"? о моделях этих я читал, а вживую, естественно, видеть не доводилось. Увы – асендадос расщедрились лишь на такой же "сент-этьен", как у Хакима, то есть ничего нового...

Часам к тринадцати переговоры патронов асьенды Рош-Нуар с неведомыми гостями-военными наконец завершаются, и все они снова появляются во дворе. Гости разделяются: трое (с сопровождением из местной охраны) шагают обратно к воротам, двое – а вместе с ними и асендадос – направляются к нам. Бернат закатывает короткую речь по-испански; Хаким кивает, Крук вопросительно смотрит на меня, потом с усмешкой замечает по-русски:

– А, ну да, ты же испанского так и не выучил.

– Ничего, русский когда-то учил я, – внезапно говорит один из "гостей", сверкая широкой улыбкой и стальной

коронкой левого клыка.

Ничего ж себе "когда-то учил" – акцент у него наличествует, верно, но это выраженный московский акцент! И пока я хлопаю глазами, собеседник представляется:

– Команданте Хосе Писейрос, Свободная Революционная армия.

И протягивает ладонь для рукопожатия. Крепкого, властного.

Автоматически называюсь в ответ, вслед за мной то же самое делают Крук и Хаким.

Так вот ты какой, значитца, начальник боливийских революционеров... Годков под пятьдесят, жилистый, начисто выбрит. Мордой лица вполне себе спик, разве что индейской крови вроде поменьше, чем у пеонов и охранников здешней асьенды.

Как выглядит среднестатистический боливиец – без понятия, но говорить по-русски с московским акцентом он точно не может.

Вывод?

Навскидку, два варианта. Либо "команданте Писейрос" на самом деле маска – с поклоном штандартенфюреру Штирлицу от полковника Исаева; что вряд ли, ибо с какой радости матерому разведчику под мощным прикрытием так вот расшифровываться невесть перед кем, а я для него никто. Либо же, что вероятнее, в прошлой жизни, за ленточкой, он действительно имел отношение к "конторе глубокого бурения" в смысле какому-нибудь латиноамериканскому варианту ея, и соответственно еще при Союзе проходил обучение-стажировку в Москве – ну а дальше язык и полезные навыки Писейрос сберег и теперь делает революцию здесь, раз что-то не срослось там. Почему бы и нет.

– Влад, Драган, Хаким, – повторяет команданте Писейрос. – Десять, двадцать, двадцать. – Понятно, о чем это он... – Что ж, некоторое время вы еще попользуетесь гостеприимством асьенды Рош-Нуар, а в два часа пополудни выступаем в дорогу. Личных вещей, я так понимаю, у вас немного, со сборами затягивать незачем.

– Точно так, сеньор команданте, незачем, – отвечает Белич за нас троих.

– В таком случае до скорого.

Боливийцы отбывают, продолжая беседовать с Бернатом и Адамом, а нам остается лишь обменяться впечатлениями.

– Профи, – кратко сообщает Крук. – За плечами настоящая армия и офицерский чин не за красивые глаза, сам служил и других водил под пули. Где, за кого и с кем воевал – пока не скажу...

Хаким добавляет:

– Зато готов поклясться: эти двое никакие не боливийцы. Перешеек или Карибы – Панама, Сальвадор, Куба, может, Ямайка или Пуэрто-Рико, но точно не Южная Америка.

– Ну отчего же, – вставляю я, – они вполне могут быть такими же боливийцами, как мы – русскими.

Серб и узбек переглядываются и ухмыляются.

Излагаю свои соображения по московскому акценту. Крук качает головой.

– Нет, Писейрос не из КГБ, другая контора. ГРУ разве что, так эти вроде революций не делали...

– У себя – не делали, – уточняю я, – а у других – запросто. Сколько наших "военных советников", когда в штатском, а когда и в форме, мелькало там и сям...

– Мелькать – мелькали, – соглашается Хаким, – а сколько их операций действительно закончились чем-то путным? От удачной операции до страны, которая реально встала на новый путь развития и успешно по нему пошла, очень далеко.