Золотая лихорадка

Корнилова Наталья Геннадьевна

Светлана Андреевна всплеснула руками:

— Триста долларов!!

— Если не больше, — сухо сказал Родион Потапович. — Ну что ж, будем считать, что факт проникновения в вашу квартиру установлен. Теперь поговорим о вас. Насколько я вижу по вашей одежде и манере себя держать, живете вы скромно, но со вкусом. Однако, по всей видимости, одна. Так? О наличии кота могли бы не говорить, я узнал это тотчас же, как вы вошли. Но кот у нас важный фигурант в деле. Именно благодаря ему обнаружен «жучок». Как кота зовут?

— Марс. Марсик.

— Важное

имя. Торжественное.

— А раньше, — сказала она, — у меня был другой кот с торжественным именем. Давно, лет двадцать назад. Его звали Наполеоном, я сокращенно звала его… Полем.

При этом ее глаза заморгали, и вид у нашей гостьи стал довольно жалкий. Я не поняла, отчего, собственно, она так смутилась. Лишь позже, спустя некоторое время, причины смущения нашей гостьи всплыли на поверхность. Это имя: Поль…

Родион Потапович принял херувимское выражение лица и, сложив руки на груди, проговорил:

— Ну хорошо. Светлана Андреевна, прежде чем мы займемся вашим делом, хотелось бы решить один моментик… У нас частная контора и, соответственно, довольно высокие тарифы. Понимаете?

— У меня есть кое-какие сбережения. О ваших расценках я знаю. Если хотите аванс…

Родион покачал головой:

— Не надо. Потом об этом. Я вас слушаю. То есть… давайте вот как. Я буду задавать вопросы, а вы на них отвечать. По порядку. Хорошо?

— Да.

— Светлана Андреевна, где вы работаете?

— Я работаю парикмахером в частном салоне. В принципе ничего, нормально, и платят более или менее, но не настолько, чтобы вызвать корысть людей, пользующихся, как вы говорите, шпионской аппаратурой.

— Какой салон?

— «Медичи». Претенциозное такое название, правда?

— «Медичи»? — переспросила я. — Это около метро «Войковская»? Да?

— Правильно.

— Живете вы одна, то есть с котом, — протянул Родион Потапович, — живете достаточно скромно… Гм… Вы были замужем?

— Вам, может, покажется странным, но — нет, не была. Глупо, правда? В свое время считалась одной из самых красивых девушек Союза, а так и не встретила того самого… Впрочем, нет. Одно вытекает из другого. Наверное, глупа была, ждала принца на белом коне. Точнее, «Мерседесе». А у принца то ли конь сдох, то ли бензин кончился на полдороге. Не приехал.

— Детей у вас тоже нет? Простите, что я это спрашиваю, но в наше время часто такое бывает, что замужем не была, а ребенок есть.

Она качнула головой:

— Н-нет. Детей у меня… н-нет.

Родион Потапович внимательно посмотрел на нее и еле заметно кивнул.

3

Сережа Воронов сидел на лавочке и пил пиво. Надо сказать, у него были все основания вот так сидеть на лавочке и сонно, мутно, не спеша, по глоточку отправлять в себя приятно холодную янтарную жидкость. К тому располагал и Сережин статус ничегонеделания, и погода, спеленавшая неподвижный воздух дымным маревом такой кошмарной жары, что, казалось бы, даже солнце расслабленно повисло в безупречно синем небе,

забыв о том, что ему следует старательно пролагать дорогу на запад, к закату.

Из палисадника выглянул тощий кот и тут же свалился в пыль так, словно в него угодили кирпичом: коту явно было жарко.

Сергей смахнул со лба пот. Пиво беспощадно заканчивалось, а продолжения пивного банкета не предвиделось из финансовых соображений: у Сережи кончились деньги.

Он допил пиво и с остервенением швырнул бутылку в палисадник, откуда незамедлительно послышалась возня и хриплый клекот, исторгнутый чьей-то беззубой пастью:

— Куда тащишь, штарая шука? Бутылек я уже жду… а ну, шила отседова!

Сережа тяжело вздохнул. Ничего не поделаешь: конкуренция — она и в палисаднике конкуренция.

В этот сомнительный момент его личной биографии из плывущего жаркого марева соткался и приблизился к Воронову высокий тощий парень с всклокоченными и явно крашенными светлыми волосами. В руках он держал сумку, в которой что-то зажигательно позвякивало.

— Залипаешь, Воронов? — спросил длинный, энергично тыкаясь тощим задом в скамейку, на которой сидел Сережа. — А что такой мутный?

— Жарко, Алик, — сказал Сергей, не глядя на подошедшего. — У тебя пиво, что ли?

— Ну не кока-кола же! — даже обиделся тот. — Вот, держи, Серега.

— Спасибо, Ильич.

Алик Ильич Мышкин, поименованный столь пафосной формой обращения — по имени и отчеству, да еще какому отчеству! — открыл пиво зубами и, наскоро залив в глотку половину содержимого бутылки, хитро посмотрел на Сережу левым глазом. Особую таинственность и без того плутоватой физии Мышкина придавало врожденное расходящееся косоглазие.

— Скучно? — спросил он.

Вопрос был поставлен ребром и требовал от Воронова немедленного ответа. Ответ было несложно угадать:

— Скучно.

— Есть одно дело, — хитро сказал Алик. — В общем, я машину купил.

Опасно скользкое пиво, явно недавно извлеченное из холодильника и в связи с этим запотевшее от холода, выпрыгнуло из руки Сережи и ткнулось донышком в асфальт. Посыпался вялый стеклянный звон, и во все стороны прыгнули пенные струйки. Из палисадника за спиной Воронова шепеляво посетовали на неаккуратность обращения с ценной стеклянной тарой, но Сергей не слышал этого. Он уставился на Мышкина, широко раскрыв светло-серые, с желтинкой у самых зрачков, глаза и проговорил:

— Ты? Машину? Купил?

Воронову было от чего удивляться. С момента демобилизации из армии в марте этого года прошло больше двух месяцев, а ни Сережа, ни Алик до сих пор не могли себе внятно представить, чем же, собственно, им заниматься на гражданке. Соответственно, они ничего и не делали, а их карманные расходы, уходящие преимущественно на спиртное, слагались из огарков пенсии старого дедушки Воронова да из денег, выклянченных у родителей Мышкина, людей довольно состоятельных и в последние полтора года сумевших раскрутить свой небольшой, но дававший отдачу бизнес.