Золотая медаль (пер. Л.Б.Овсянникова)
Шрифт:
После острого спора с Ниной и Марийкой о выборе профессии, а со временем после памятного для Лидии комсомольского собрания она серьезно задумалась над своей будущей работой. В самом деле, какой профессии посвятит она свою жизнь? К чему у нее наклонности? Откуда она взяла, что ее призвание — создавать фантастические машины?
Припомнилось, как на уроке географии учитель принес в класс большую картину: голая пустыня, песчаные барханы, караван верблюдов, и только где-то далеко едва виднеются пальмы, серебрится река.
«Это только мираж, — сказал учитель, — никакой реки в этих песках нет. Но если пустить в такую пустыню воду, прорыть каналы, все вокруг изменится, оживет, появятся сады, виноградники, пастбища».
Это было в четвертом или пятом классе. И Лида тогда спросила: «А почему же никто не пророет такой канал?» — «Придет время, — ответил учитель, — советский народ превратит пустыни в цветущие сады. Для этого нужна техника, могучие машины. Может и ты, Лида, как вырастешь, будешь строить такие машины».
А почему бы, в самом деле, не взяться ей за это дело? Вот только бы скорее вырасти!
А через два года девочка узнала, что такие исполинские каналы уже роют в Советской стране.
И все чаще думала ученица, что именно она будет строить еще не виданные машины. Где они пройдут — будет шуметь вода, будут зеленеть поля, ветвистые деревья будут гнуться к земле под весом яблок.
Очерк в газете словно помог Лиде Шепель спуститься на землю. Теперь она уже не витала в заоблачных фантастических мечтах. Чудесная, но целиком реальная машина, которая заменяет труд целой армии землекопов, уже работает на стройках. И таких машин нужно еще много-много, чтобы они наступали на степи и пустыни грозными колонами.
Предчувствие большого счастья забивает Лидии дыхание. Она видит в воображении стального великана собственной конструкции. Вот он выходит с завода, мощные краны грузят его части на железнодорожные платформы. Счастье такое еще не изведано, его можно еще только предчувствовать, но уже именно его предчувствие поднимает Лиду, и одноклассники замечают в ней какое-то изменение, а что — не могут понять.
Поразило ученицу еще и то, что в статье говорилось о скромном машинисте экскаватора, о людях, которые управляли машиной. И девушка задумалась над тем, что самая совершенная машина будет мертвой без человека, без его глубокого ума, без его горячей руки.
Свое выступление Лида и начала рассказом о машинисте и его работе на строительстве исполинской гидростанции. Потом рассказала о шагающем экскаваторе — замечательном произведении советских людей — и закончила тем, что решение ее поступить в машиностроительный институт окончательно окрепло.
— Передо мной рисуется картина моей будущей вдохновенной работы, — говорила Шепель. — Если машины, над созданием которых я буду работать, выйдут на трассы народных строек, я буду чувствовать безмерное счастье…
Лида стояла у доски бледная от волнения, и Юрию Юрьевичу казалось, что он вызвал ее отвечать урок. Тем не менее учитель понимал, что сейчас перед классом стояла не только ученица, но и юная патриотка со страстной мечтой о трудовом подвиге.
— Я много передумала, — продолжала Шепель, — после того комсомольского собрания, на котором… ну, на котором говорили обо мне. Я много поняла… По-другому увидела свою будущую профессию. Мне кажется, что надо много, очень много работать, учиться.
Что-то предательски блеснуло у Лиды под стеклышками очков. Она замолчала, глянула на Юрия Юрьевича и на класс.
— Ну, вот и все, — промолвила тихо.
В тишине она пошла на свое место. Все были растроганы ее искренними словами. Казалось, что таких слов никогда нельзя было услышать от холодной и сухой Лиды.
Юрий Юрьевич почувствовал, что он должен сейчас сказать что-то дружеское, теплое. Глаза всего класса повернулись к нему.
Он подошел к окну, сквозь которое просматривалась часть школьного двора с деревянным забором и катком. Несколько школьников — мальчиков и девочек младших классов — катались на коньках. Падал тихий снежок.
— Спасибо, Лида, — сказал Юрий Юрьевич, — вы напомнили мне мою юность, то время, когда я так, как и вы, с особым вдохновением ощутил красоту своей будущей профессии. И мне понятен ваш подъем. Верю, что он не угаснет. А среди товарищей, в школьном коллективе, вы всегда найдете себе поддержку. Только вот что. Восхищайтесь перспективами, но умейте также трезво взвешивать свои возможности. Сумейте мобилизовать себя. Цель благородная, найдите к ней ясный и благородный путь. Мне, знаете, понравилось, как вы сегодня, рассказывая про экскаваторщика, про его машину, связали это со своей будущей специальностью.
Он обвел глазами класс и остановил взгляд на Викторе.
— Правду сказать, я до сих пор еще не все знаю о намерениях кое-кого из вас. Вот, например, Перегуда. Помню, вы когда-то с таким увлечением рассказывали о работе сталевара…
Перегуда встал:
— Я и решил, Юрий Юрьевич, стать сталеваром.
— Да, — промолвил учитель, — итак, поступаете в металлургический институт?
— Нет, — ответил Виктор, — я решил в институт не идти… Хочу собственными руками варить сталь. Окончу школу и пойду на завод… Там…
Он не закончил, осмотрелся на притихших товарищей. Юрий Юрьевич подошел к Перегуде, положил руку ему на плечо:
— А мне кажется, что вы не совсем серьезно размышляли над этим.
— Серьезно, Юрий Юрьевич… Это… как вам сказать? В моем сердце. Я уже и с отцом говорил.
— Вы думаете, что так вас сразу и поставят к печи, поручат вам плавку? Это будет наивно, дорогой Перегуда!
Ученик зарделся.
— Я не ребенок… Знаю, знаю, что даже инженерам сразу не поручат плавок. Но я хочу пройти весь путь рабочего. Как Макар Мазай. Все, от самого низа. И… до сталевара…