Золотая моль
Шрифт:
Совсем рядом с берегом сохла красная спасательная шлюпка. Рядом с ней, во весь голос матюкаясь, возились, пытаясь протащить ее к воде, двое рыбаков.
Коляня подошел к ним, взглядом прикинул расстояние до воды.
— Бесполезно, мужики. Теперь прилив ждать надо.
— Во, бля, влипли. Чиф убьет, зараза. Мы ж за водярой смотались втихомолку, отходить должны через час.
— А откуда вы?
— Да вон, с Рэски. Его не видно, у рыбзавода стоит. Селедку сдавали. А на Оле плашкоут ждет, заказчик выгодный. Не успеем — другого найдет: сейчас рынок.
— Если я помогу, пассажирами до Олы возьмете?
— Помоги, братан. А мы капитана уговорим. Так-то он мужик неплохой, особенно если вы это дело, — рыбак выразительно показал себе на кадык.
— Бу сде…
Пока Коляня разыскивал машину помощней, Данилыч затарился в ларьке.
Подошел «Урал» и легко как пушинку перетащил шлюпку до обреза воды.
С капитаном договорились легко. Рыжебородый пожилой мореман согласился их взять за пару литров и сто баксов.
— Откуда баксы-то, — сказал осторожный Данилыч.
— Ну можно и деревянными, по курсу.
— А кормежка… пилить-то сколько….
— Еще полтинник. Но дня за два добежим, если…
Капитан посмотрел на небо.
— Что «если»?
— Если морской Бог позволит. Радист карту принял…. С Японского моря циклончик идет. Небольшой, но нам большой и не нужен. Как бы не прижал по дороге.
— А если прижмет, что? — Коляня как бывалый рыбак понимал, что с Охотским морем шутки плохи.
— Спрячемся куда-нибудь. Я почему и тороплюсь: Шели-хова успеть пробежать.
Пассажирам шкипер выделил каюту штурмана. Экипаж работал в облегченном составе, и обязанности штурмана выполнял сам капитан.
Коляня как вошел в каюту, так и рухнул на шконку: сказалась многодневная усталость. Данилыч еще покалякал с капитаном, звали его Лаврентий, возрастом они были почти ровесники. Выпили по рюмке, поругали правительство, Черномырдина и всех тех, кто заставляет пенсионеров ходить в моря и на полигоны (Данилыч представился старателем), и расстались, почти друзьями.
А вскоре загремела якорная цепь, задудукал главный двигатель, и сейнер взял курс на Магадан.
Данилыч этого уже не видел, тоже спал. Коляне, должно быть, снились кошмары, он что-то бормотал, скрипел зубами. Данилыч же уснул легко, как в теплую воду нырнул.
…Проснулся Данилыч от ощущения, что кто-то сильный и злой швыряет его как щенка из стороны в сторону. Он спустил ноги со шконки, и тут судно положило на борт так, что его едва не влепило в иллюминатор.
Поймал все-таки циклончик.
— Ты лучше лежи, дед, — раздался спокойный голос Ко-ляни. — Я-то человек привычный, а тебе качку надо в горизонтальном положении перетерпеть. Не мутит?
— Да вроде нет, жутковато только.
— Значит, морской болезни не наблюдается. Это хорошо.
— А мы это… ко дну не пойдем?
— Хорошо бы, — вздохнул Коляня. — И никаких проблем. Нет, дед, нам еще помучиться за грехи наши придется.
Чтобы сейнер утопить, надо на него бомбу сверху сбросить.
— А «Рыболов»? — напомнил Данилыч.
— Там другое: обледенение. Мороз, ветер, лед — все вместе. И трал у них на палубе лежал — вероятно, не окалывались они, думали проскочить, до берега всего ничего оставалось.
— А чегой-то ты о грехах? Откуда они у тебя, молод еще…
— Не притворяйся, старый! Что, у самого кошки на душе не скребут? Представляешь, какая махина рухнет… если рухнет.
— Рухнет, Коляня… мы же спецы.
— У у, — чуть не взвыл Коляня и зашебаршил в рюкзаке. Водку искал.
— Коля, — попросил его Данцлыч. — Не пей. Неровен час.
Тот послушался.
— Ну тогда ладно, пойду я к ребятам, может, помощь какая потребуется.
Улучив момент, когда судно стало на киль, Коляня выскочил в коридор и пробежал к рубке.
Капитан, медведем переминавшийся у штурвала, недобро взглянул на него:
— Чего надо, пассажир?
— Палубный матрос второго класса, — доложил по форме Коляня. — Поступаю в ваше распоряжение.
— Не шутишь?
— Не до шуток!
— Принимай штурвал — я смотреть буду! Сносит нас, а куда, не пойму.
Коляня перехватил еще теплый от чужих ладоней штурвал.
— Держи право тридцать.
— Есть право тридцать!
Тут только Коляня вгляделся вперед и поразился: освещенные прожекторами громадные валы то возносили, аж дух перехватывало, на самый гребень, то обрушивали в пропасть, так что временами бак полностью скрывался в водяной стене. Воздуха как такового не было: тучи брызг и пены заслоняли видимость. Тяжелые, как стотонной кувалдой, удары сотрясали корпус. Мотало так, что Коляне потребовалась вся его сила, чтобы удерживаться на ногах. Один раз сейнер положило на борт, и казалось, уже не подняться.
— Влево сорок! — заорал в этот момент капитан, но Коляня уже и сам начал раскручивать шурвал, помогая сейнеру восстать из глубин.
— Уф, — выдохнул капитан. — Похоже, за тридцать метров. Ураган!
Тут щелкнула молчавшая до сих пор рация на переборке, и жесткий голос произнес:
— Всем судам в квадрате семнадцать! Повторяю: всем судам в квадрате семнадцать! Терпит бедствие плашкоут с рыбаками на борту. Координаты — приблизительно в районе мыса Толстого. Учтите, усиление ветра до сорока.