Золотая моль
Шрифт:
— Паспорт? — встрепенулся Коляня. — Слушай, чиф, выручай… За тысячу!
Они договорились, хотя вначале капитан не соглашался ни в какую. И только когда Коляня клятвенно пообещал выслать паспорт, когда нужда в нем отпадет, до востребования на Олу, нехотя согласился.
У автовокзала поймали частника и покатили в Магадан. Возле почтамта отпустили машину, свернули за угол и у гостиницы Магадан опять взяли такси.
— На Солнечный! — скомандовал Коляня.
Данилыч помалкивал, все уже было оговорено. В гостинице оставаться было рискованно, и Коляня решил проведать старых друзей. Те не выдадут.
— Бог мой, кого я вижу! — низенькая полная женщина обняла Коляню.
— Вот, Данилыч, познакомься, — повел Коляня рукой. — Здесь когда-то я жил, и не только я…
— А Наташа письмо прислала! — встрепенулась хозяйка. — Тебя ищет.
— Уже нашла.
Им отвели комнату. Отужинали, и Данилыч тут же заклевал носом: сказались прошедшие передряги.
Коляня хотел было выключить телевизор, но рука его остановилась на полпути.
— Крупная авария произошла на руднике' «Собака», — бодрым тоном, как будто что-то радостное, сообщил ведущий. — Затяжной ливень привел к резкому повышению уровня воды в хвостохранилище. Необходимо было в аварийном порядке открыть затворы. Однако в этот раз экологи области не дали своего разрешения на аварийный сброс. В итоге, пока шло согласование, в первом и втором блоке вода разрушила часть дамбы… В образовавшийся проран хлынул мощный поток. Создалось впечатление, что часть дамбы просто отъехала от берега, открывая дорогу воде… Заметим, воде ядовитой. До сих пор, несмотря на все усилия золотодобытчиков, восстановить дамбу не удается. Сейчас предпринимаются усилия хотя бы отвести поток в заброшенный карьер, для этого строится целый канал. Там круглосуточно работают тяжелые бульдозеры и два экскаватора. Но уже сейчас можно сказать, что масштабы экологической беды огромны!
Рот у Коляни открылся. Потом он повернулся к Данилычу, и, видно, на лице его было написано что-то такое, что Данилыч не выдержал:
— Не надо, Коля. Мы тут ни при чем.
— Что? — не поверил тот своим ушам. — Ни при чем?
— Вот… — Данилыч расстелил карту. — Мы сделали отвод совсем в другой бассейн, не рудничный. Говоря объективно, мы даже помогли Собаке, часть вод сбросили из реки. Если бы не это — авария могла быть куда тяжелей.
— А почему она вообще случилась?
— Хвостохранилище не было предусмотрено на такие осадки. Я когда с проектом знакомился, обратил внимание. Заметил, что уже несколько раз после сильных дождей «собакинцы» вынуждены были открывать затворы. Дважды запрашивали разрешение Комитета по экологии, но происходило это, видимо, чаще. Втихомолку. Бесконечно это продолжаться не могло. Это раз. Ну и циклон, говорят, месячную норму осадков принес. Это два.
Коляня долго молчал, осмысливая услышанное. Потом с упреком повернулся к Данилычу:
— Что же ты меня за идиота держал, не мог пояснить, что к чему!
— Ты парень горячий, честный… трудно сказать, как себя повел бы. А вообще-то я тебе все на сейнере хотел рассказать, да видишь, не до того было.
— Ха-ха-ха, — расхохотался Коляня. — Что ж выходит, мы их кинули… Бабки прихватили, а дела не сделали.
— Дело сделано. Пусть не нами, природой, но сделано. Никто не докажет — и ты забудь — наше участие или неучастие в этом. А насчет «бабок» — дай-ка свой «банк».
Коляня протянул ему сумку. Данилыч покопался в ней, вытащил пачку долларов, посмотрел и, удовлетворенно хмыкнув, бросил ее Коляне:
— Можешь на растопку хозяйке подарить. Фальшивка. Им нас и ловить не надо было — стоило нам только хоть одну купюру разменять, и иди сюда!
— Во сволочи!
— Почему же… Какова работа, таков и расчет. Один-один. Но на этом, надеюсь, наша игра закончена. Давай спать, а завтра нам надо быстро-быстро делать ноги на материк.
Утром подвели итоги. Несмотря на все затраты, больше «лимона» деревянных еще оставалось.
— Вот и забери их себе, — распорядился Данилыч. — Хватит и до земли обетованной, и на первое время. А мне до Москвы долететь, ну там на подарки. Главный долг, спасибо тебе, уплачен.
В аэропорту, когда уже пригласили на посадку, Коляня неожиданно сказал:
— Ты иди, не обращай на меня внимания. Понятно?
Данилыч ничего не понял, пожал плечами.
«Чуть не вляпался, — корил себя Коляня. — Меня здесь и ждут. Данилыча-то не знают, а меня ждут, вон стоят прямо у дверей».
Он купил жетон и позвонил по телефону.
— Скорая слушает.
Ему повезло: старшим смены был Борис Дмитриевич. Через полчаса он появился в порту собственной персоной.
На несколько минут Коляне пришлось стать тяжелобольным. Носилки, перевязанная голова — из бинтов только нос торчал. Данилыч даже испугался сначала, когда, поддерживаемый стюардессой, в кресло рядом с ним плюхнулся незнакомец.
— Здесь занято, — пискнул он.
— Знаю, — знакомым голосом отозвалась маска, и Коляня стал разматывать бинты…
Полет Магадан — Москва проходил без осложнений. Пассажиры дремали, играли в карты, решали кроссворды. Где-то над Тикси, возвратившись из туалета, Данилыч взволнованно сообщил Коляне:
— Здесь он, в третьем ряду от хвоста.
— Кто — он? — не врубился Коляня.
— Да пред мой, Махальцов.
— Да-а? — недобро оживился Коляня. — Как он выглядит? Да ты сиди не дергайся.
Данилыч описал.
Коляня встал, лениво прошелся по салону.
Махальцова он угадал сразу — глаз и язык у Данилыча были точными. Председатель успел хорошо под коньячок закусить, раскраснелся и что-то оживленно втолковывал соседке — молоденькой черноглазой девчушке в пушистом свитере.
— Привет, Сан Саныч, — деланно обрадовался Коляня. — Тоже в Москву намылился?
Махальцов вопросительно посмотрел на Коляню, но протянутую руку пожал. Магадан — город такой, все друг друга и все друг о друге знают.
— Радость моя, — обратился Коляня к девушке, — мне пару слов с корешом побазарить надо — поменяемся на пять минут, а?
И он так лучезарно улыбнулся, что отказать ему ну никак не было возможным.
— Чего базарить-то, — насторожился Махальцов, — я тебя и знать вроде не знаю.
— Сколько ты с промприбора Данилыча взял, сука, и что ты ему заплатил? Я, блин, его племяш, бригаду бросил, свое время трачу, специально в Магадан ваш долбаный прилетел, загнулся бы старик без копейки, а ты жируешь… крысятник!
Махальцов ошеломленно открыл было рот, но Коляня каблуком так прижал ему ногу, что от боли у того и речь пропала.
Наконец он промямлил:
— Так он как в тайгу ушел и не пришел. И в городе не появился. Пропал, думали…
— Данилыч, — поманил пальцем Коляня, — иди сюда.