Золотая осень в хрустальном городке
Шрифт:
Проснулась самая красивая девушка Гусь-Хрустального Ланка и Ваня фотографировал и её. Тане казалось, что это ей безразлично, но Ваня вдруг спросил: "Что, я перевожу слишком много плёнки на Ланку?" Она и вправду была хороша - светловолосая, голубоглазая, стройная.
После этого никто кроме Тани в объектив не попадал. Сделали им и парный портрет. Она боялась, что явной будет разница в росте, он это понял и сел перед ней по-турецки. Соседке подумалось, что он обижен, и она взъерошила ему волосы на голове.
"Не
Плёнка кончилась, а на Таню нашла какая-то нежность к Ваньке, прямо при всех. Она талдычила, что надо его сфотографировать на турнике и с гитарой, а он отказывался, говоря, что похож на портрет Дориана Грея.
Таня боялась, что последний кадр на плёнке не получится, ей казалось, что если у неё не будет его портрета, это будет ужасно. Поэтому она стояла не дыша, когда он пилил прилив в фотоаппарате, чтобы вставить новую кассету.
Олежка, маленький рыцарь Ланы, сидел и наблюдал за ними с огромным интересом. Ваня поднял на неё глаза и заявил: "То, что в первый раз происходит как трагедия, повторяется как фарс". Таня это поняла так, что ему не в первый раз приходится пилить приливы в фотоаппаратах для девушки.
С его стороны было невежливо заявлять такие вещи, не объясняя, и, возревновав к его находкинским знакомым (ездил в стройотряд), Таня разозлилась: "Я не знаю, о чём ты говоришь", и пошла искать ему что-то для успешного пиления.
Все обменивались адресами. Ваня сообщил, что адреса московских девчонок в Ташкенте ценятся по 5руб за штуку. Таня задумчиво соврала, что может быть через неделю приедет в Ташкент.
Иван обрадовался: "Приезжай! Дынь наешься - смотреть не будешь!" Ехать вот так... И аккуратно переписал все трамваи, которыми к нему ехать. К адресу приписал: "Энке Ваня": "Я ещё долго буду Ваня...", сказал он вроде бы огорчённо, но с тайной гордостью.
Ланка, - она, как и Иван, училась в медицинском, назвала какой-то мудрёный предмет и спросила - неужели он сдавал его без шпаргалок? Он кивнул, и все просияли. Что Таня-то просияла - не понятно.
Рая, подруга Ланки, похожая на африканку, долго не хотела выходить фотографироваться. Если Ланка была словно соткана из солнечного света, то Рая её удачно оттеняла: темнокожая, с грубыми чувственными чертами лица, горящими большими глазами и длинными блестящими волосами, словно из конского хвоста. Глаза она прятала, и казалось, что она знает или делает время от времени что-то ужасное. Она ещё была похожа на цыганку - от неё словно током било. Вышла грустная - они с Ланкой обе не хотели расставаться с Мишей. Она сказала, что переписала Тане песню, которую она просила:
"И зазвонят опять колокола,
И ты войдёшь в распахнутые двери..."
Эта песня была в ушах Тани все дни в Гусь-Хрустальном. Ваня спросил: "Какая песня? Про собачек?" А у Раи в тетради была ещё забавная песня про собачек, и Тане не хотелось признаваться в том, какая песня ей была нужна. А ему было любопытно. Таня улыбнулась: "И про собачек тоже".
Сели на веранде. Ванина компания на ступеньках, а Таня вынесла стул и села, чтобы не пачкать брюки. Ваня тоже взял стул и сел рядом с ней. Он всё спрашивал, не сделал ли он ей дурного, и дурашливо убил комара у неё на босоножке: "Я не позволю комарам садиться на Танюшу..."
Таня: "Ну ведь ударился о подошву, чего дурачишься?"
"А ему ещё больнее, я ему ножку сломал".
Таня предложила, указывая на Мишу, Ланку и Раю: "Их можно было бы снять со спины".
Они сидели к Тане почти спиной, трогательно и грустно вытянув шеи вперёд. Таня отметила, что она с Ваней выделяются, сидя на стульях, как король с королевой. В одной руке - держава, в другой - скипетр, и изобразила, как это выглядит. Ей сказали, что наоборот, в правой - то, а в левой - это, и она перебросила их из руки в руку. Миша обернулся и удивлённо уставился на Таню.
Иван спросил: "Ты никогда не был королём, Миша?"
Таню вдруг стала раздражать эта тоскливая компания. Если им так больно расставаться друг с другом, могли бы все пережениться. Если же они к этому не готовы, значит, тоска их не всерьёз, а исполнение негласного ритуала.
Дровосеки уезжали на своём грузовике. Когда он тронулся, Таня в шутку закричала: "Стойте, я с вами!", - побежала за ним. Ваня удерживал её, пока все не засмеялись и он понял, что это юмор. Володя, с которым она танцевала, смеялся до слёз.
Потом Таня заявила, что хочет бегать, и если Иван хочет, он может пойти с ней. Ваня быстро переоделся и пошли в лес. Предвкушая бег, Таня восторженно вскрикнула: "Тренировки в лесу - квинтэссенция отдыха здесь!"
Ваня ей нравился, что с ним можно было говорить как с самой собой - на любом уровне - и не подбирать слова. Ваня нравился? С каких пор он начал нравиться?
Некоторое время бежали молча, Таня с наслаждением вдыхала осенний хвойный воздух, бежать было радостно и легко, правда, недосып скоро
начал сказываться. Cтало дышать тяжелее. Бежали рядом, громко делая выдохи, как паровозы. Это было смешно и приятно - дышать истово и громко, как один человек.
Потом у неё закололо сердце, и она пошла шагом. Ваня был впереди, услышал и остановился. Он сказал, что Таня сбивает ему ритм. Она потом бежит сколько угодно, а он после остановки в прежнем темпе не может. Несколько позже, когда возвращались, он спросил Таню, что ей мешает поддерживать темп.
Ей мешало жжение в сердце, и чем быстрее бег, тем сильнее боль. Но она бодрячком ответила: "Не знаю, просто не хочется".