Золотая планета. Тетралогия
Шрифт:
Сейчас мне приказано изучить и прощупать тебя, и назначить соответствующие тесты, чтобы знать о тебе все-все, даже то, что ты сам о себе не знаешь. Но это преамбула.
Теперь амбула. В корпусе не просто плохо, малыш. В корпусе ужасно! Ужасно тем, что новобранцев там ломают, ломают психологически. У нас не зомбируют, как многие считают, но чтобы добиться того послушания и той отдачи, что нужна в нашей работе, требуется ломка. Что ты знаешь о ломке?
Я пожал плечами.– Мало что.
– Плохо. Ломка – это когда тебя берут и срывают всю внешнюю шелуху. Все твои мысли, чувства, желания, твои представления о мире и вещах в нем. Оставляют лишь голый стержень, твою девственную ничем не омраченную психику. А затем медленно и методично нанизывают на нее кольцо за кольцом то, что нужно корпусу. Этап за этапом, день за днем.
Это долгий процесс, болезненный и опасный. Кто не ломается, у кого внутренний стержень слишком толст, чтобы согнуться, те гибнут, не выдерживают. Потому у оставшихся особая психология, особый менталитет – его искусственно насадили всем нам. Ты еще не понял, почему я здесь?
Я отрицательно покачал головой.– Ломка рассчитана на девочек двенадцати-четырнадцати лет. Только девочек и только этого возраста. В ином другом она бесполезна: раньше – рано, а позже – поздно, у них уже формируется достаточно стойкое мировоззрение, которое почти невозможно сломать. Теперь понял?
– То есть… И меня ломать будут? Но сеньора полковник говорила…
– Мишель плевать на тебя хотела! Из рубки линкора! – повысила голос сеньора. – Ты учил военную стратегию?
Я неопределенно пожал плечами.– Немного.
– Знаешь термин, «планируемые потери»?
Я кивнул.– Ты – ее планируемые потери для захвата стратегической позиции – проверки старых методик относительно воспитания мальчиков. Да, тебе не тринадцать, ломать тебя будут иначе. Но будут.
Без ломки ты нам не нужен. Ты должен стать абсолютно преданным, только в этом случае тебе можно будет доверять. В любом ином будешь подлежать утилизации.– И ты думаешь, что… – Я ощутил, как по спине стекает холодный пот.
Она кивком подтвердила мои мысли.– Тебя нельзя сломать. Время упущено. В результате твоей обработки мы получим инвалида, психа. Если сам до того не наложишь на себя руки, и это не самый плохой вариант.
Я здесь именно для этого – не дать совершить тебе ошибку. Это не мое задание, это мое право, как человека, и я им пользуюсь.
Забудь о корпусе, Шимановский. Откажись от этой дурацкой затеи.* * *
– То есть, ситуация с Кампосом – это подстава. Подстава для Кампоса. С целью отвадить его от меня. – Стало моей первой членораздельной фразой, когда я пришел в себя. – Но зачем? Он же вроде от меня отстал!
На что я получил презрительную усмешку.– Ты не знаешь таких, как он, мальчик. Он не отстал бы от тебя никогда, и не отстанет, до конца жизни. Твоей или его. Это такой тип людей, им НУЖНО одержать победу. После «школьного» дела он на заднице, да, но это значит только, что он выжидает. Любое послабление – и он ударит. Больно ударит!
Кажется, сеньора ничего не знает о нападении на меня вместе с Бэль. Можно сказать, уже ударил. Причем ехал мимо, увидел нас и…
Все сходится. Mierda!– То, что я сделала – отсрочка. Но я нажму на нужных людей в нужных местах, и те объяснят Кампосу старшему, что его сыну тебя лучше не трогать. Серьезно объяснят. Надолго. Доучиться тебе хватит.
– Ты… – От удивления я даже подавился словами. – Так ты решила, что я подался к вам из-за Кампоса? Потому, что он меня избивает?
Она ответила с еще большим ехидством:– Уж не думаешь ли ты, что я такая дура, что не понимаю таких элементарных вещей? Он отомстит за фонтан, как только появится возможность!
На это у меня не нашлось что ответить. «А ведь она права, Хуанито. Толстый отомстит. Обязательно. Когда все успокоится. Придурок, и ты доселе не понял такую простую вещь? Она, офицер корпуса, занимается тобой всего ничего, и поняла, а ты, мой дорогой мыслитель, сел в лужу?» Следующая мысль стала ожидаемой. «Пацан, ты попал!» «Так, стоп-стоп! – одернул я сам себя. – Проанализируем заново, сначала. Надо мною висит Дамоклов меч. Я, не зная этого, иду к Восточным воротам и набиваюсь в кадеты в уникальное подразделение планеты, о котором ходят одни легенды. Я делаю это из собственных побуждений, а именно, с целью изменить свою жизнь. Там и только там, не ранее, я понимаю и другие выгоды обучения – вассал ее величества может спокойно жениться на аристократке, без ущерба для ее семьи. Мыслей о Кампосе у меня нет. Сеньора полковник говорит, что может меня защитить, но о мафии она не упоминает. Два вывода. Первый – ты дурак, Шимановский. И второй. Катарина ведет собственное расследование. И за сутки его ведения она поняла о тебе, твоих врагах, твоей жизни и ее хитросплетениях больше, чем знаешь ты, несмотря на то, что ты занимаешься этой жизнью восемнадцать лет, а она – сутки. И теперь, узнав про меч под названием «Месть Кампоса», что предпринять? С одной стороны да, там ломают. Но с другой – а что будет ждать меня здесь, на «гражданке»? Ее «нужные» люди с Кампосом поговорят. Тот на ус намотает. Я заживу обычной жизнью… …А затем сеньора королевский телохранитель забудет о моем существовании, эдак через годик, и я вновь останусь со своими проблемами. Только к фонтану и иглам охраны Бэль добавится новый эпизод, куда хуже и страшнее прежних – унижение. Да, она приказала выключить камеры, но когда Бенито вспомнит мне сапоги, этот аргумент будет ему до марсианского Олимпа.» «То есть, желая лучшего, сеньора подложила мне большую свинью, живую и хрюкающую. И очень-очень злую. Теперь вопрос на засыпку: стану ли я бросать идею поступления в корпус, как она хочет, или наоборот, вцеплюсь в него руками и ногами?» Я склонялся больше ко второму варианту. Может человеку, читающему эти строки, по моим прошлым приключениям покажется, что я смел и храбр до безумия? Такой принципиальный кабальеро, который ничего не боится и которому сам черт не брат? Ничего подобного! Да, я принципиальный. Иногда. Но когда дело коснется жареного, я сбегу, как последний трус, вместе с остальными последними трусами. Храбрость нужна, но это должна быть умная храбрость. Выходить против кратно превосходящего противника, зная, что нет шансов? Увольте! …Да, да, да, вы правы, выходил. Но тогда я знал, чем все кончится. Разбитой рожей и несколькими синяками. Теперь же речь идет о совершенно ином, ставки выросли неимоверно. Я подумаю. Не буду принимать решение в спешке и горячке, у меня есть время для этого. Пока есть. Этой мыслью я и поделился с Катариной, несколько разочаровав ее в благородном порыве.– Как знаешь, Шимановский, – задумчиво покачала она головой. – Это твое дело. Но смотри, я больше помогать не буду.
Я в цвет усмехнулся:– Именно поэтому я и не спешу, сеньора де ла Фуэнте. Ты и так не будешь мне помогать. Забудешь через полгода. Максимум год. Что, скажешь не так? Запустишь свои связи в госбезопасности и умоешь руки. Или это тоже не так?
Она задумалась, попыталась что-то ответить, но в итоге так ничего и не сказала.
Вместо этого с некой злостью тронула машину, выехала на соседнюю улицу и за секунды набрала скорость до отметки полторы сотни.
В шлюзовые ворота мы выскочили на той же скорости. Охраняющие их гвардейцы проводили нас недовольными взглядами – самих взглядов мы не видели под забралами шлемов, но догадаться, что те были недовольны, труда не составило. Затем началась гонка.
Эта сеньора и вправду оказалась хорошей гонщицей. Мы спустились вниз, в подземную систему магистральных магнитных тоннелей, «магнитку». Я вновь увидел, как работает трансформер – рактивные дюзы снова были задвинуты, магнитные возвращены на место, и когда машина оторвалась от земли, теперь уже благодаря специализированной городской магнитной магистрали, скорость наша возросла со ста пятидесяти сразу до четырех сотен.