Золотая планета. Тетралогия
Шрифт:
– Бэль-Бэль! Какая наивность! Ты действительно так полагаешь?
Она рассмеялась, иронией высвобождая всю накопившуюся негативную энергию.
– Ну, хорошо. Раз так, давай разложим все по полочкам. Я тебе докажу, что ты не права.
– Ну, давай, попробуем! – фыркнула та. Обстановка, раскалившаяся до пиковой точки, немного разрядилась. Голос и движения Изабеллы выражали иронию, но как-то неуверенно выражали. Впрочем, упрямства, чистого, голого, не подкрепленного никакими аргументами, ей было не занимать, и Лана прекрасно знала это.
– Скажи, у тебя нормальные родители? – начала она, чувствуя охотничий азарт.
– Они не… – Девчонка растерялась. – Они тут не при ч…
– Я спрашиваю, у тебя нормальные родители, или нет?! – повысила Лана голос.
Правильно, пусть только попробует сказать обратное!– Может они не ладят, и в разводе, но они – нормальные и умные люди. Особенно отец, который тебя любит и балует. Что, не так?
– Так, – нехотя скривилась Бэль.
– То есть, у тебя нормальные родители и ты их любишь.
– Да.
– Но при этом постоянно делаешь им подлости! Чтобы позлить, побесить их! И вроде даже не мстишь – не за что. Почему ж так, Изабелла?
Молчание. Лана назидательно покачала головой:– Они уже устали тебя прикрывать, отмазывать, давить на прессу, чтобы слава о твоих проделках не ушла далеко. Но ты все равно раз за разом выкидываешь фокусы, от которых им раз за разом стыдно. Зачем ты это делаешь?
– Они…
– Да потому, что ты – центр вселенной! – вновь сорвалась на крик Лана. – А они не хотят этого признавать!
Лана чувствовала, как разит словами, будто выстрелами, и ей это нравилось. И как тогда, под марсианским Ярославлем, она получала кайф от того, что результат выстрелов непредсказуем.
– Знаешь, что самое смешное? – усмехнулась она. – В отличие от брата ты вменяема. Эдуардо – балбес, которому охота порезвиться, поиграться с огнем, наплевав на всё вокруг. У него зашкаливают юношеские гормоны и отсутствует чувство меры – только и всего. В нем нет принципиальной деструктивной составляющей. Ты же прекрасно отдаешь отчет поступкам, осознаешь, что делаешь больно, но все равно делаешь.
– Это – родители. А то – Хуанито, – попробовала протестовать подопечная, но наткнулась на ледяной взгляд.
– У Хуанито было мало времени узнать тебя. Готова поставить три годовых жалованья, что его постигнет сия печальная участь – разочарование в тебе. И от этого не спасет даже самая сильная и крепкая на свете любовь.
– Он убежит от тебя, – продолжила Лана, помолчав. – Сбежит. Да хоть к той же Сильвии! Почему нет? У нее тоже белые волосы, и в отличие от некоторых, она умеет ценить окружающих!
Бэль передернуло. Волчонок внутри Ланы довольно облизнулся – в яблочко!– Ты разогнала вокруг себя всю охрану, всех, кого к тебе ни приставляли. Сколько групп открепили от тебя, как "психологически несовместимых"?
Молчание.– А слуги? Ты можешь назвать мне слуг, которым нравится с тобой работать? При том, что во дворце сложились целые династии, поколения преданных семье Веласкес слуг!
А твои подруги Бэль? Да ведь с тобой дружат только потому, что ты – дочь королевы! Терпят, подыгрывают, зная, что их семьям это выгодно! Закадычные крышелетки, партнерши по безумствам, но внутри они плевать на тебя хотели!
– Это неправда! – вновь вспыхнула девчонка. – Все, обладающие высоким положением, не имеют преданных друзей! Это крест!
– Да? Убеди меня в обратном? – Лана картинно развела руками.
– У Фрейи тоже нет подруг.
– Правда? А та же Сильвия?
Девчонка втянула голову в плечи.– У твоей сестры есть подруги. У твоей матери были и есть подруги, причем не только из корпуса. У твоей тети тоже есть близкие люди, и тоже не только из корпуса. Это лица королевской крови, куда выше! А у тебя таких – нет!
– Наконец, мы, – закончила она. – Девочки для битья. Нас приставили, как самых опытных, самых… Приспосабливаемых к любым условиям, что ли. И мы старались приспособиться к тебе, найти общий язык, шли на уступки. А что получили взамен? Как ты относилась к нам все это время?
– Вы сами виноваты! – вскинулась вдруг Бэль.
– Отчасти. – Лана согласно кивнула. – Где-то неправильно повели себя, где-то накосячила ты, где-то кто-то друг другу неправильно ответил… Только это все пристрелка, рабочие моменты. И они закончилось в кабинете у твоего отца.
Она опять перешла на крик:– А на Ямайке что произошло, Изабелла? Какого хрена ты вытворяла там?! Мы ведь думали что все, мир, что поняли друг друга! Какого ты снова начала выделываться и делать пакости?
– У вас контур на управление вот этим! – заорала в ответ та, указывая на висящий на шее тоненький обруч "украшения". – И вот этим! – задрала она рукава, обнажая запястья, на которых красовались такие же тоненькие браслеты платинового цвета. – А еще вы меня домой не пускали… – добавила она, и по щекам ее потекли обиженные слезы.
Ямайка промчалась, как страшный сон, не только из-за общего расслабона девчонок, Бэль тоже устроила веселую жизнь. Да, на Венере, перед отлетом, они вроде как поняли друг друга, помирились. Долго болтали. Девчонки выслушали ее треволнения по поводу таинственного Хуанито, которого не смогла почему-то найти ни одна служба планеты, обещали помочь по возращении…
…Но на Земле ее как подменили. Или как бес вселился. Во-первых, она напрочь отказалась вести какие бы то ни было дела. Все вопросы со слугами и охраной пришлось решать ей: кого-то заказать в дворцовой кадровой службе, кого-то выгнать, кому просто навешать люлей за нерасторопность. Управляющего, назначенного туда несколько месяцев назад, арестовать и даже выслать за ним шлюпку из Форталезы – эта сволочь решила, что виллу подарили ему, а не ее высочеству инфанте, и чудо, что он ничего не знал о спонтанно организованной его превосходительством инспекции. Во-вторых, мотивируя свои действия протестом против ссылки на Землю, Бэль принялась делать гадости, от которых его превосходительству на Венере не жарко и не холодно, но от которых у них, девятого взвода, сильно разболелась голова. И болела каждый раз, когда она вытворяла что-то новое. Апофеозом стало ее "самоубийство", когда эта сучка чуть не утонула в бассейне у них на глазах (слава богу, не стала этого делать в океане, ограничилась бассейном, там бы они ее точно не спасли). Эдакая форма протеста "а-ля-Изабелла Веласкес". Специально начала захлебываться и идти ко дну, зная, что утонуть ей не дадут. В общем, отдыха не получилось, несмотря ни на море, ни на солнце, ни на удаленность начальства. И новость, что под днищами сразу двух шлюпок королевского конвоя обнаружили бомбы, стала для них избавлением. Лея прислала за ними катер с охраной с приказом явиться перед ее грозны очи, а здесь за пределы дворца не выпускала. И, кстати, покинуть планету не разрешила, как подозревают они с девчонками, в воспитательных целях. Здесь, рядом с матерью, Бэль присмирела, голодовка – это все, на что ее хватило. Впрочем, голодовка эта оказалась Лее до фонаря, она лишь нахмурила брови и приказала им проследить, чтобы с дочерью ничего не случилось. Суровая школа корпуса! Что под "ничего не случилось" понималось, догадаться не трудно, и они сие задание благополучно провалили. После переговоров она, конечно, за дочурку возьмется, той влетит по первое число, а заодно и им. Так может, отказ – не такое уж плохое решение?