Золотая планета. Тетралогия
Шрифт:
– Еще в одном он прав, – продолжила она. – «Семья» – это власть. Естественным путем ты так высоко не взлетишь. И если не боишься обагрить руки чужой кровью, а совесть чужим страданием, можешь смело принимать предложение.
Я усмехнулся.– Я почему-то ждал от тебя чего-то подобного, именно этих слов.
– Это не слова, это факты, мой дорогой. К нам ты не вернешься, ты для этого слишком красиво хлопнул дверью, но жить по-старому, являясь отбивной для кого-то, как в прямом, так и в переносном значении слова, не захочешь. Это шанс для тебя, малыш! Хороший шанс! В жизни такие выпадают редко!
– То есть ты все-таки думаешь, что я приму его предложение? – усмехнулся я.
Она пожала плечами.– Мне все равно. Я защищаю тебя от него, пока тебе угрожает опасность. Потому, что во многом она угрожает из-за моих плохо обдуманных поступков. Это позиция корпуса – мы не бросаем своих. До всего остального мне нет дела.
– Не бросаете? – заметил я, вкладывая в голос всю возможную желчь. Она усмехнулась и кивнула.
– Да. Мы можем прессовать своих, в воспитательных и любых других целях. Мы наказываем за проступки, очень строго, невероятно строго! Но все это внутри, не вынося сор за порог бело-розового здания. В большом же мире своих мы не бросаем и вытаскиваем из любой передряги. Это тоже один из столпов, на которых держится корпус телохранителей. И пока он стоит, незыблемо и нерушимо, у нас будут конкурсы по двести-триста человек на место.
Я задумался, откинувшись на спинку. Да, все не так просто. Какие у меня есть факты? С одной стороны бесчеловечное отношение, унижение, неуставщина, жуткий прессинг. Но с другой – защита своих. «Мы накажем за проступок, но сделаем это мы сами». Что-то в таком духе. И то, что я еду с ней в машине – подтверждение этого лозунга. Меня не бросят. Я все еще могу вернуться? Не знаю. Она оговорилась, что за меня просили. То есть, если бы такой возможности не существовало в принципе, они бы не просили. Значит, существует. Но… Дальше я подумать не успел, она словно прочла мысли:– Хорошо, давай перейдем к официальной части. Я хотела оставить это на вечер, заехать к тебе в гости, но раз такие события…
Я подобрался.– Сегодня утром мы, наконец, собрали совет офицеров по поводу твоей проблемы. В малом составе, кого нашли, но его решения законны. Пятью голосами против двух ты признан невиновным.
– Невиновным в чем? – я чуть не рассмеялся, поскольку вины за собой как-то не ощущал.
– В невыполнении приказа. Тебе приказали сидеть и не вмешиваться, ты его нарушил. Там было еще и про технику безопасности, про доспех и его отсутствие, но это признали фактором, не стоящим внимания.
Я, признаться, немного обалдел от такой наглости.– А можно поинтересоваться, почему? Вы, приказы, устав, жесткач такой, и вдруг – невиновен… Кого другого бы вы за такое расстреляли!
Она согласилась– Да, кого другого из своих, принятых и принявших присягу. Но ты не один из нас, ты даже не «мелочь», не новобранец, и не обязан подчиняться приказам, идущим в разрез со своей совестью. К тому же, ты не бросил оружие, а это очень важный фактор.
Пауза.– Короче, ты имеешь полное право явиться для прохождения последнего, итогового теста, по результатам которого после приезда Леи будет принято решение о твоем зачислении. Это окончательно и обсуждению не подлежит.
– То есть… – я даже не знал, что на это сказать. – Я могу…
– Один единственный тест, – перебила она. – Сложный, с риском выйти из него вперед ногами, но по-другому у нас не принято. Пройдешь – зачислен. Не пройдешь – adios. Вот и всё.
– А что за тест? – я начал приходить в себя.
– Скажем так, тебе надо будет пройти полосу, но сложность ее будет заключаться не в препятствиях, а в том, что некоторые плохие парни будут пытаться тебя убить. Естественно, не живые, но тебе от этого будет не легче. Большего сказать не имею права.
– Понятно.
На самом деле понятно ничего не было. Но какие вопросы задавать – я не знал. Неожиданный поворот!
И еще я поразился, как права оказалась мама. Они позвонили-таки! Ну, не совсем позвонили, но если бы не дон Виктор, то связались бы со мной вечером. Сказав, что «простили»…
De puta madre!!!– Конечно, я понимаю, что мои слова для тебя ничто не значат, – продолжила вдруг Катарина со слащавой ухмылкой наевшейся сметаны кошки. – Так, отдушина, дескать, «я был прав и идите вы все». Но это моя работа – сообщить. Я ее делаю и потом отчитаюсь. Я рада, что ты не придешь, честно! Тебе у нас не место! Мир? – Она протянула ладонь.
Я кивнул и протянул свою, ошеломленный новым поворотом сюжета.– Мир…
– Тогда вот моя визитка. Если все же надумаешь. Не смотри так, это тоже работа – отдать визитку. Если надумаешь явиться на тест – звони.
Она вытащила из бардачка и протянула свою карточку. «Служба вербовки», – лаконично значилось на ней. И никаких украшений или изысков.
– Скажешь оператору, чтобы соединили с Ласточкой.
– Ласточка – это ты? – усмехнулся я. Прикольный ник!
Она кивнула.– Только не спрашивай, почему. Просто Ласточка. Позывной.
– Понятно.
– Ну, вот и твой район. – Она кивнула на дорогу впереди. Мы как раз проехали шлюз нашего купола. – Где тебя высадить, чтобы не светиться?
Не светиться! Скажет тоже! После двух недель, за которые она подбирала и высаживала меня почти возле дома?
– Возле космонавтов высади, – хмыкнул я. – Прогуляюсь, в себя приду.
– Это правильно! – поддержала она.
Да, мне очень нужно посидеть и поразмышлять. Или хотя бы просто прийти в себя. А возле памятников космопроходцам отчего-то лучше думается – наверное, все плохие и глупые мысли в космос улетают, а здравые прилетают.