Золотая планета. Тетралогия
Шрифт:
Председательствовала, как ни странно, не Сирена, а моя старая знакомая, если так можно выразиться, министр образования. Она тоже из взвода нашей дорогой королевы, что поднимало ее авторитет, но не участвовала ни в одной местной компрометирующей афере, что так же поднимало ее авторитет. Это кроме того, что она упрямая, стойкая и умеет идти до конца, невзирая на трудности. Последние ее качества описывали СМИ еще той, моей прошлой жизни, и здесь, естественно, секретом ни для кого не являлись. И это хорошо, сеньора начальник дворцовой охраны вряд ли даст мне свободно высказаться, если затрону скользкие темы.
Я сидел почти в самом низу, на специальной скамейке для свидетелей, рядом с несколькими попавшими под маховик правосудия девчонками. Вначале допрашивали их, и характер ставленых вопросов сводился к одному - кто что видел, слышал и замечал по поводу провинившихся, в том числе на пути следования к сто шестнадцатой аудитории. "Подшивали" к делу не участвующую "сорок четвертую", перехваченную в коридоре. Затем придрались к каптерщице, без ведома которой из одного из арсеналов "ушли" метательные ножи. Как будто в этих стенах проблема достать оружие! Затем слушали доказательную базу - записи переговоров девочек друг с другом, их споров о том, что будет дальше, верить мне, не верить, делать таинственное "это" или не делать. Шифровались девочки не сильно, но в целом можно сказать, что улики это косвенные, хотя и явные.
Затем перед трибуналом выступили Звезда и ее оставшаяся напарница. Рассказывали высокому заседанию о разладе в своем подразделении. Врать никто не пытался, ибо под полиграфом не соврешь, а все показания снимались только при подключенном аппарате. Молчать тоже было стремно; молчать - значит негласно признать вину своих напарниц. Картина выходила нерадостная: девочки боялись за свою жизнь, обманутые, "слитые", подставленные кем-то близким, спускавшим им "сверху" засекреченную информацию. Они были готовы поверить мне и прекратить конфликт, но считали, что от меня слишком мало зависит. На самом деле все обстояло не так, никто их не собирался уничтожать, чересчур большие были бы для офицеров репутационные потери. Но девочки слишком боялись, чтобы думать объективно.
А потому решились. Четверо из шести. Психологи корпуса мастера своего дела, когда оно касается деструктивной части работы, ломать - не строить. Мне даже стало жаль девочек, хотя каких-то несколько дней назад дрался с ними не на жизнь, а на смерть.
Сама Звезда была более объективна в оценке угрозы, но никого из своих camarradas убедить не смогла, и под давлением Сандры потеряла авторитет. Ее "задвинули", а пойти "на дело" под командованием теперь уже бывшей подчиненной она не могла по политическим соображениям.
– Кто-нибудь угрожал вам?
– гвоздил ее к креслу голос сеньоры министра.
– Кто-нибудь говорил, что вы под прицелом, вас собираются убить? Кто-то доводил до вашего сведения секретную информацию?
– Нет, сеньора...
– вздыхала Звезда, рассматривая пол, и бесстрастный прибор фиксировал, что говорит она правду.
– То есть, вы сами постулировали, что должно быть так, а не иначе. После чего решили устранить Ангелито, из желания "мелко напакостить напоследок", не включая мозги.
Ответа не требовалось.
Камилла, живая, но потрепанная, так же валялась в охраняемом медбоксе, потому суть предложений, переданных мною через нее, присутствующие в зале смотрели и слушали на завихренном во всю стену визоре за спиной обвиняемых. Суть простая: я вам не враг, давайте жить дружно. Долго смотрели, в подробностях, вникая в каждое слово - тишина стояла почти идеальная, несмотря на то, что в зале присутствовало почти сто человек. Я поежился: после таких аргументов решиться на нападение? Для большинства присутствующих это должно казаться безумием! Но девочки решились, слишком сильно, видать, не желали "жить дружно".
Играли офицеры уверенно, но все в зале чувствовали, что игра это натянутая. "Девочки сами виноваты, выдали желаемое за действительное, за что и будут расстреляны". "И никаких оправданий быть не может - никто их насильно ничего делать не заставлял". "А мы? Мы белые и пушистые. Мы даже Рыбу не убивали, сказано же, "несчастный случай". Правильная тактика. Осторожная, неспешная, но куда им спешить? Им нужно восстановить доверие личного состава, показать, что не все так просто и не так уж они не правы. И в итоге к этому придут. После расстрела какое-то время все повозмущаются для вида, но затем успокоятся, и этот инцидент канет в Лете истории корпуса. Нет, меня этим не спасти, я все равно окажусь под ударом, но я не о себе, я о них, а их авторитет в перспективе не пострадает. Однако они не учли одного фактора - меня. Что я тоже любитель устраивать концерты.
– Ангелито!
– выкрикнула сеньора министр, выведя меня из состояния заторможенного созерцания, указывая "точку".
– Ангелито, прошу!
Ну вот, дошли до сути, моя очередь.
Охраняющая скамью свидетелей наказующая посторонилась, я вышел, встал с гордым видом, готовясь к бою. Девочка из технического отдела тут же профессиональными движениями принялась подключать ко мне датчики. Я бросил беглый взгляд вправо, на подсудимых, но ненависти в их глазах не увидел. Как и отчаяния или сожаления. Усталость, равнодушие людей, которые сражались, но проиграли. И чего этой казнью хотят добиться?
– Итак, расскажи нам, - обратилась ко мне сеньора председатель, когда закрепившая провода девочка ей кивнула, - что произошло в сто шестнадцатой аудитории. Начни с момента, как вы там оказались, почему и что вами всеми двигало.
Я начал. Рассказывал подробно, обстоятельно. И о нашем сговоре с Камиллой (в этот момент спиной чуял, как стало стыдно девочкам из моего взвода, тоже сидящим в зале и тоже в качестве свидетелей), о ходе и результате ее переговоров с сорок четвертым взводом, о нашем договоре встретиться.
– Откуда ты знал, что они будут пытаться тебя убить?
– сразил меня вопрос сеньоры министра. Такой простой, но такой неожиданный. Я пожал плечами.
– Предполагал, сеньора.
– Почему? Откуда ты мог предполагать такие вещи?
– Я видел снимки, сделанные недалеко от моего дома, на которых было видно, что Алессандра Перес наблюдает за моей матерью, - честно ответил я.
– Она пыталась или убить ее, или сделать ей что-то неприятное, чтобы отомстить мне. После же она... Умерла. Это закономерно, сеньора, ее напарницы не могли не знать о целях своей подруги. И сопоставив факты, могли прийти к мысли уничтожить меня в качестве мести за нее.