Золотая планета. Тетралогия
Шрифт:
– А ты знаешь Белоснежку? Сказку?
– задал кто-то глупый вопрос. Но глупый для меня, мальчика, воспитанного мамой. И не просто мамой, а лучшей мамой на свете. Для них же, сирот, весьма и весьма болезненный - сомневаюсь, что подавляющему большинству в детстве вообще что-то читали. А в приюте... Да уж, не стоит об этом!
Я кивнул.
– Разумеется. Хотите, расскажу?
Мог и не спрашивать. Теперь все глаза уставились на меня с ожиданием, переходящим в восхищение. И это правильно - лучше пусть слушают сказки, чем строят злокозненные "глобальные" планы на завтрашнее утро. И я начал.
– В далеком-далеком королевстве давным-давно жили король и королева. Счастливо жили, хорошо, но вот беда, детей у них не было. И вот однажды зимним холодным днем королева сидела у окна и шила, и нечаянно уколола палец. И подумала: "Ах, если бы у меня родился ребенок, такой же белокожий, как снег, румяный, как кровь, и черноволосый, как эта оконная рама..."
Сказка произвела фурор. Я сидел на столе, возвышаясь над всеми, словно на трибуне, а слушавшие смотрели на меня, раскрыв рты. Я рассказывал без прикрас, средневековую жесткую версию, совсем не детскую, и это наложило дополнительный отпечаток - видно, кое-кто все же эту сказку знал. В детской редакции.
– Ну и извращенец же этот принц!
– гадливо выплюнула одна из девочек Марты.
– Мертвую!.. Насиловать!..
Я покачал головой.
– Она была не мертва. Это, говоря нашим языком, летаргический сон. Но сказка не об этом. Дело в том, что мир тогда был более жестоким, понимаете? Прав был тот, кто сильнее. Зажать и отсемафорить какую-нибудь крестьянку, или припозднившуюся горожанку, считалось само собой разумеющимся, это даже преступлением не считалось. Тогда ничего не стоила сама жизнь человека, что уж говорить о более мелких прегрешениях?
Эта сказка о том, что принцесса, даже будучи мертвой, сумела воздействовать на принца, изменить его. Он стал лучше от любви к ней, хотя она, заметьте, лежала в летаргическом сне. Эта сказка о большой и чистой любви, которая заставляет раскаяться закоренелых жестоких извращенцев, изменяет их в лучшую сторону. Принц был скотом, а стал нормальным, и это ее заслуга.
Девчонки сидели подавленные. Молчали. Долго сидели. Наконец, по лицу Марты потекли слезы, она в голос всхлипнула и зарыдала.
– Я плохая Белоснежка!..
Я как сидел, так чуть не упал. Рассказал, называется! На свою голову!
Она снова уткнулась мне в грудь. Mierda, будь проклят миг, когда я выбрал именно эту сказку! Мог ведь выбрать любую, почему именно ее?
– Я не смогла воздействовать на своего принца!
– продолжала она.
– Не сделала его лучше!
– Успокойся... Все хорошо...
– пытался воздействовать я на нее, но без видимого успеха.
– От тебя ничего не зависело, Марта!.. Принц принцу ведь тоже рознь!
Она подняла взгляд, внимательно посмотрела мне в глаза.
– Хуан, почему не все принцы такие, как ты?
Глава 5. La fe. La conciencia. El honor(z)
Т-р-р-р! Т-р-р-р! Дроид, прошитый очередями насквозь, не упал, а продолжил двигаться. Качественные штуковины! Но не бессмертные, третья очередь все-таки задела в нем что-то важное. Не останавливаясь, робот растянулся на земле, смешно дрыгая ногами. Новый противник. Нет, здесь без очередей - прикладом его. Ага, контратака. Уход, удар, на сей раз в челюсть, со всей силы. На лице вмятина, но это, естественно, дроида не остановит. Ладно, хватит, пора закругляться.
Уйдя от следующего удара, я включил боевой режим на предел возможностей и понесся прочь, к выходу. Девять испорченных роботов, не подлежащих восстановлению, каждый из которых стоит баснословных денег - для утра достаточно. Не считая подлежащих ремонту, конечно. Ладно, ее величество женщина не бедная, купит еще.
А вот и выход, через какие-то сто метров. Теперь повернуть в закуток, присесть под стойкой металлоконструкции. Не под этой, следующей, с примечательным кирпичом слева, явно рукотворно поставленным "на попа". Отстегнуть рожок, потрясти, проверяя гранулы. Проверить батарейку. И как бы невзначай пошарить рукой в небольшом углублении у основания опоры. Есть, на месте, не обманула Капитошка! Осторожно вытащить, засунуть в отсек для боеприпасов на поясе. Следующий предмет. Его спрятать сложнее, но ничего, я в боевом скафандре, а в нем можно спрятать самого черта, если не нагребать под завязку боеприпасов. Неспешно пристегнуть рожок - камеры должны сообщить возможному наблюдателю, что я проверяю оружие - вполне логичное действие в моем положении. И снова вперед, на финиш. Перед ним еще три робота, так что проверка боеприпасов будет выглядеть вполне обоснованной.
Эх, потешил душу. Напоследок, так сказать. Настроение немного улучшилось. Сомкнуть глаза мне так и не пришлось - вначале полночи рассказывал девчонкам сказки, одну за другой, затем, когда все разошлись, спать не давала Марта. Интересная девочка! Эдуардо дурак, бросить такую... Да еще унизить... У его высочества в тот момент явно были не все дома. А может слишком ошалел, попав в местный малинник? Он все-таки был младше меня, а шестнадцать, или даже семнадцать - возраст больших иллюзий. Все может быть!..
В полшестого утра, когда она, наконец, отключилась, я быстренько сбежал домой, переодеться в скафандр и убежать на разминку. Пропади бы она пропадом в мой, возможно, последний день в этих стенах, но оружие сеньора Ортега обещала оставить именно здесь, на полигоне, а значит, бежать нужно. И раз так, то почему бы не потешить себя древней как мир молодецкой забавой - не пострелять по "живым" мишеням?
Девчонки еще спали, точнее уже, ибо явно легли поздно - на мой приход никто не отреагировал. Наверное, ждали поговорить, объясниться, но посылать сообщение побоялись - мало ли, как я на него отреагирую? Нервный я последнее время. С родным взводом не заладилось, наши отношения, можно сказать, на грани краха, о чем мне искренне жаль. Теперь я понимаю и свои, и их ошибки в непростом процессе притирки друг к другу, но что-то сделать...
Да можно сделать, не надо кривить душой! Вот только решать эту проблему сейчас не было никакого смысла. Если повезет, у меня получится задуманное, и я останусь, тогда займусь ею, спокойно и со свежими силами. А если нет?.. То нет.
– Хуан? Ты когда вернулся?
– накинулась на меня переодевающаяся Роза, когда я ввалился в скафандре уже после разминки. Из душевой слышался шум жаркого спора - кто-то из девчонок был там, но, видно, вернулись еще не все. Пожал плечами.
– Недавно.