Золотая рыбка. Часть 1
Шрифт:
Как знать, возможно, прав был не я, а Беллок, не пожелавший жертвовать близкими. Я часто думаю об этом. Ну упрятали бы того типа за решетку, и что дальше? За недостатком улик он вскоре очутился бы на свободе, да и в тюрьме сумел бы за деньги обеспечить себе комфортные условия и продолжал бы оттуда руководить мафией. Ибо мы имеем дело с мафией, если называть вещи своими именами.
— А этот несчастный случай… когда он с тобой произошел?
— Несколько лет спустя. Почему ты спрашиваешь?
— Полагаю, ты не примирился с
— Мне так и не удалось продвинуться ни на шаг. Начальство грозилось меня уволить. Приклеили ярлык сумасшедшего. Одним словом, грязная история.
— Неужели никто не поинтересовался, каким образом тебя, классного водителя, угораздило налететь на дерево?
— Тебе-то я могу выдать секрет: дерево здесь ни при чем. Впереди ехал грузовик, я стал его обгонять, и тут из кузова в лобовое стекло швырнули тяжелый булыжник. На этом самом месте я и отключился, память отшибло на долгие недели. И лишь гораздо позже, когда уже учился ходить, меня вдруг осенило: а где же камень, пробивший ветровое стекло? Начал расспрашивать — и что ты думаешь? Оказывается, никакого камня там не было и в помине.
— Зато через несколько дней после расспросов тебя ненароком сбили с ног и вновь переломали все кости.
— Несчастный Квазимодо, жертва случайностей, — вздыхает он с недоброй усмешкой.
Меня пугает его лицо. Я допиваю свой чай, а когда поднимаю на Квазимодо глаза, вновь вижу мудрую улыбку.
— Будь ты человеком здоровым, — улыбаюсь я в ответ, — впору подумать, что ты и есть Юстиция.
— Неужели я похож на богиню? Или разгуливаю с завязанными глазами?
Я лихорадочно соображаю, не рассказать ли ему о загадочных убийствах «с татуировкой», но Квазимодо не настаивает на продолжении темы, да и у меня свой интерес. За разговорами время пролетело незаметно, и я начинаю прощаться. Хозяин не удерживает меня, лишь берет обещание заглядывать почаще.
Уже с порога он втаскивает меня обратно и говорит, словно мысль эта только что пришла ему в голову:
— Не думай, будто я считаю Даниэля трусом. Меня до сих пор тяготит наша тогдашняя размолвка; жаль, что он уехал обозленный. Короче, не скрывай от него, что была у меня. А если сочтешь удобным, передай, что буду рад его видеть. Только подготовь к тому, что его ждет… Зрелище не для слабонервных.
Чмокнув Квазимодо в щеку, я ухожу со странным ощущением, словно мне еще предстоит расшифровать услышанное, а я не знаю, как к этому подступиться. Впрочем, такое ощущение в последнее время возникает у меня довольно часто, и я начинаю постепенно с ним свыкаться.
По пути заглядываю в автомастерскую, отремонтировать мою машину в ближайшие дни не обещают. Ну и провались она, такая жарища, что в стальной коробке задохнешься. Заезжаю домой за мотоциклом и, оседлав его, лечу в больницу. Всю дорогу чувствую себя как в скафандре: хотя платье
Мартин при моем появлении разражается гоготом.
— Ну и ридикюльчик ты себе отхватила! — закатывается он, тыча в болтающийся у меня на руке шлем.
— Взяла твой мотоцикл. Не возражаешь? Свою машину я грохнула.
— Нет уж, дудки! Чего доброго, и мотоцикл разобьешь.
— От этого никто не застрахован.
— Ладно, давай ближе к делу. Поговоришь с родителями?
Я бросаю взгляд на его сопалатника. Тот все так же пожирает меня глазами, вынуждая проверить, не забыла ли я надеть чего из одежды. С гардеробом у меня все в порядке, и я поворачиваюсь к Мартину:
— Сломанная рука не мешает тебе шевелить ногами?
— Желаешь пройтись? — Он откидывает одеяло и проворно выскакивает из постели.
В больничном парке мы прогуливаемся вокруг небольшого пруда. Я делаю глубокую затяжку, долго стряхиваю пепел с сигареты, тяну время, подыскивая слова.
— В конце концов без разницы, вернешься ты домой или перекантуешься у родителей, — проблемы это никоим образом не решает. Я впуталась в передрягу, одинаково рискованную для нас обоих. Возвращайся домой, если тебе так хочется. Только имей в виду: чем ближе ты будешь ко мне, тем больше опасность. Обещаешь беречь себя?
— Не за горами день», когда мне придется опекать тебя.
— Наглый хвастунишка! — возмущаюсь я. — Изволь ответить на вопрос.
Мартин присаживается на корточки и опускает здоровую руку в воду. Стайки рыбешек в панике удирают.
— Видишь, какой я страшный? — ухмыляется он.
— Страшнее некуда, — кисло отвечаю я.
— Значит, заметано. Я возвращаюсь домой. Завтра. Надеюсь, в квартире порядок?
— Нет, дорогой, напрасно надеешься. Сейчас помчусь вытирать пыль. Да, кстати!.. Я содрала с окон эту твою цветную фигню.
— Правда? — Великодушно настроенный Мартин не закатывает скандал. Еще какое-то время он продолжает пугать декоративных рыбок, затем выпрямляется и обнимает меня за плечи. — Ты нарушила мою систему рефлексов. Стоило мне взглянуть на красное стекло, и я испытывал сексуальную готовность, от синего цвета у меня зябли ноги…
— Не продолжай, иначе застрянешь здесь еще на неделю!
— Ладно, не буду. Расскажи, как тебя угораздило разбить машину.
— Доводилось тебе видеть вблизи фонарный столб? Мне — да.
— А на фига тебе понадобилось столь близкое знакомство?
— Долго рассказывать. Дома узнаешь.
Оставив Мартина наедине с его любопытством, вновь седлаю мотоцикл. Неожиданная идея гонит меня к Крузу. Я делюсь с ним своей гениальной мыслью, но натыкаюсь на полное равнодушие. Круз хватается за перо и велит мне проваливать к черту. Правда, последняя фраза звучит несколько дружелюбнее: «Вчера весь день тебя прождал».
— Я была занята, — уклончиво отвечаю я.