Золотая рыбка
Шрифт:
Желаниям Бартона не было предела, и все они удовлетворялись. Конечно, он не мечтал о президентском кресле или королевской мантии, но имел все, что может возжелать человек, просматривающий самые эксклюзимные каталоги самых знаменитых фирм. Он приобретал яхты, редкие вещи, антиквариат, супер-современную технику и так же легко расставался с приобретенным, раздавая приятелям, брошенным женам и просто забывая. Работа Тимоти не оставляла времени для наслаждения сибаритским образом жизни.
Он не старел и не терял форму, блестяще справляясь с трудными заданиям. "Если
толстую свечу своему святому заступнику. Он обращался к небесному тезке редко, но тот, видимо, не дремал и честно опекал любимчика. Бартон должен был получить погоны полковника и мог, наконец, позволить себе перейти в режим основательного стабильного существования и кабинетной работы на крупном руководящем посту. Один на пронизивающем ветру, устремив взор к низкому, придавленному свинцовыми тучами горизонту, он с легкой душой и чувством
удовлетворения подводил итоги пройденного.
Что-то тяжелое ударило его в висок. Обнаружив под утро лежавшего без сознания человека, разносчик газет вызвал полицию. Вскоре был пойман злоумышленник, пытавшийся продать на блошином рынке сложнейшую подслушивающую технику,найденную у солидного джентльмена вместо туго набитого кошелька. Судьба все же не удержалась от ядовитой насмешки, подавая знак Тимоти: "Довольно, старина. Ты больше не состоишь под моим покровительством. Тебя может переехать велосипедом пьяный подросток или прибить упавший на темя цветочный горшок. Все как у всех - время поблажек истекло."
Супер-агент, ставший жертвой бродяги, перенес две черепные операции и взял отставку. Потом, поселившись в полуразвалившемся доме, принадлежавшем некогда его родителям, и пересмотрев страница за страницей свою жизнь, Бартон понял, что хирурги не поставили ему на место какую-то важную часть мозга или через дыру в башке улетучилась бурная, глупая, суетливая энергия. Он стал другим человеком, решительно покончив с замашками прежнего Тимоти Бартона. Отделался от его друзей, женщин, барских привычек, от его неукротимого тщеславия, азарта борьбы и жажды риска. Немного помыкался с крупной суммой денег, явно мешавшей человеку, устремленному к воздержанию, и поместил капитал в разные благотворительные фонды, о которых
никогда, ни до ни после того, больше не помышлял.
Бартон с головой ушел в другие игры. Мисс Копур - высокая, сухощавая крупнолицая дама, сильно смахивающая на переодетого мужчину, вела хозяйство. Раз в неделю она загружала холодильник и производила уборку в жилых комнатах. Довольно условную, поскольку к разбросанным книгам, бумагам, картам, дискетам и прочим предметам неизвестного даме назначения, хозяин прикасаться не разрешал. Кухня и скромный туалет с душем оставались территорией мисс Копур, на которой она отводила жаждущую порядка душу. Готовить ей не
исключительно полуфабрикатами, которые сам подогревал в микроволновой печи. Как правило, это были соевые гамбургеры, картофель и сыр, а ещё суповые концентраты из овощей. От мяса Бартон отказался давно без всякой религиозной или прочей философской причины. Ему разонравился его вкус.
Соседи привыкли, что в доме за углом обитал отшельник и нелюдим молчаливый,неприветлевый и не очень опрятный старик. Одевался он в вельветовые мягкие пары, нечто среднее между пижамой и тренировочным костюмом, и в свитера, когда требовалось утеплиться. Причем, носил их до полной степени ветхости, после чего мисс Копур выбрасывала непригодную к реставрации вещь и привозила из магазина
нечто подобное. Бартон самостоятельно стриг под ежик густые пегие от седины волосы и ежедневно брился, пользуясь после бритья одним и тем же очень дорогим и редким одеколоном. Упаковки с черными флаконами раз в полгода прибывали к нему из Токио со специальным курьером. Принимая дар обязанного ему жизнью парфюмера, Тимоти делал редкое исключение. Его бодрил запах "Итаки",оставшийся одной из немногих, весьма эфемерных, но важных связей с прошлым. От всех иных видов выражения благодарности спасенных им людей он отказался.
Бартон вставал в семь и ложился далеко за полночь. Иногда он засиживался над работой до самого утра. Нет, он не писал мемуары и не намеревался повторить литературный успех Флемминга. Тимоти придумывал самые неожиданные авантюры и лично осуществлял их. Здесь же, не выходя из комнаты. Иногда ему приходилось привлекать помощника или сколачивать надежную команду. В неё неизменно входил Вилли Уорк, лучший ученик Бартона, одним из немногих, кто удостоился привилегии посещать старика и работать с ним. Большинство бывших коллег забыли Бартона, считая неприятным сумасшедшим.
Они ошибались - как никогда расцвел в уединении дар Бартона выстраивать хитрые игровые комбинации, основанные на интуиции и огромной информации. Тимоти был одним из первых, кто оценил возможности хорошего компьютер с выходом в Интернет. Он владел многими хитростями компьюторной сети и кодом входа в банк данных своего бывшего ведомства. Этот код, с разрешения высшего начальства, получал для Тимоти Вилли. Взамен за услугу в разведотдел поступали блестяще разработанные планы оригинальных операций.
– Крафт - наше последнее дельце. Дай мне слово, - сказал Тимоти после того, как они с Вилли закончили обсуждение.
– Доверься старику и на этот раз, сынок.
Вилли посетил Кливленд накануне поездки в Мюнхен. К Полине Ласточкиной Уорка послал Бартон: - Эта женщина поможет тебе не затягивать охоту. Пора ставить точку.
– Обещаю. Финишная лента уже у моего носа, Тимоти.
– Вилли отхлебнул кофе, не удивляясь, как утонченный гурман Бартон может пить годами растворимое пойло. Ему даже понравился вкус - в нем было нечто чрезвычайно ценное - несуетливая, основательная заурядность.