Золотая сетка
Шрифт:
Тут уж и шевелить мозгами было незачем, чтоб понять: прибыла подмога из России.
Нас вычислили. Тем самым способом, которого я опасался: через зеленый "Мерседес", взятый напрокат. Американская компьютерная, чтоб ей пропасть, система. Все они знают и всем поделятся, если это не составляет коммерческой тайны. В компьютерной модели общества самое слабое звено – это человек, особенно американский. Средний американец прост как грабли и предсказуем, как арифмометр.
Но это к слову.
У Кольки в голове устройство имелось посложнее. Оно, это устройство, не дало команду задать стрекача, пока не увидели. Оно просчитало, пока орава проходила по коридору полтора десятка шагов, что вот сейчас они дойдут до номера. Нас не обнаружат. Спросят у горничной. Она скажет то же, что и ему. Нас с Максом постараются перехватить в гараже, точно так, как это пытался сделать он сам. И успеют, если не задержать. Надо не дать им сразу стучать в номер. Отвлечь хоть на две-три минуты.
Как? Просто. Если он узнал громил, как пить дать, они его тоже узнают. Особенно тот, кто их с Мишаней выслеживал.
И Колька подождал на месте, пока компания приблизилась, пока не увидел на лице гримасу узнавания и не услышал характерные, подтверждающие это узнавание возгласы, и лишь тогда повернулся и побежал. И тут же сзади услышал дружный топот: его преследовали.
Из коридора хорошо была видна стеклянная дверь, выходящая на угловую лестницу. В сторону этой лестницы мальчишка и припустил со всех ног, так что преследователи думали, что именно туда он и торопится.
Но он торопился не туда. В самом конце коридора, там, где кончалась многоцветная ковровая дорожка, влево вел неприметный арочный проход. Там находилось просторное служебное помещение. Раздевалки и курилки горничных и коридорных, шкафы с бельем, уборочным инвентарем, узел водоснабжения с пожарным краном и много что еще. А самое главное, там была расположена еще одна лестница и два служебных лифта. Постояльцы ими не пользовались. Один был пассажирский и соединял служебные помещения всех этажей. Второй, маленький и квадратный, спускался к кухне и был предназначен для тележек с обедами, заказанными в номера.
Постояльцам ни к чему знать об этой подробности устройства гостиниц. Но мне она была известна с тех времен, как я сам в курточке с галуном и дурацкой круглой шапочке разъезжал со столиком-тележкой. И Кольку я просветил на этот счет мимоходом, сообщая к случаю подробности своей биографии. Так что парень знал, куда бежать, и, почти не сбавляя скости, шмыгнул в закоулок.
Помещение оказалось, как на грех, пустым. Ни одна мулатка в переднике не заваривала себе кофе, ни один дежурный вымогатель чаевых в каскетке не курил в уголке, как по закону всемирной подлости, некому было поднять переполох. Колька захлопнул дверь, не сомневаясь, что символический замок преследователей не остановит, – разве задержит, и то ненадолго. Он подскочил к лифтам и вызвал оба.
В дверь начали грохотать, задергали ручку. Но Колька опустил "собачку", и теперь замок можно было только сломать, но не открыть. Дверь, соответственно, тоже.
Лифты уже распахивали двери. Проще всего было вскочить в пассажирский. Еще проще – удрать по лестнице. Я бы, например, именно так и сделал. Но не Колька. Колька сообразил по-своему.
Прислушиваясь к треску и скрипу двери, он, просунувшись внутрь большого лифта, нажал кнопку двенадцатого этажа и выскочил обратно. Лифт захлопнулся и пустой поехал вверх. Затем он влез в маленький, грузовой, закрыл за собой решетку, которой такие лифты непременно снабжаются. Затем вынул из коробки, которую все это время прижимал к груди, пакет с бисером, раскрыл его и, высунув руку через решетку, высыпал граммов двести стеклянных шариков на скользкий кафельный пол.
Затем, вывернув руку до невозможности, нажал кнопку, закрывая кабину, и едва успел вдернуть ее обратно, чтоб не прищемило. В два маленьких глазочка ему были видны пол, усыпанный бисером, и нижняя часть двери, открывшейся наконец. Толпа ввалилась в подсобку.
Именно ввалилась и повалилась. Скользкие бусины на скользком кафельном полу создали эффект подшипника или конька. Ноги у братков разъехались, и они повалились друг на друга, – "как мамаево побоище, ей-богу!" Колька, наблюдая в свои две дырочки, заметил, что догонявших стало меньше, и подумал, что кто-то все же остался обыскивать номер. Он сообразил верно, но не все. Два человека остались у двери номера караулить. Четверо побежали перекрывать лестницы, нашелся кто-то грамотный среди братков. Так что я со своим вариантом имел все шансы влипнуть. Со вторым вариантом тоже. Один из ребяток на четвереньках добрался до лифта и каким-то образом сумел его остановить. Я переспрашивал потом Кольку раз, другой, – отвечал, что сам этого, естественно, не видел, определил это по репликам громил. Кабину остановили, вернули, открыли, убедились, что она пуста, и выразили свое отношение к этому.
– Ничего, – сказал один из побитых. – Не уйдет, оба выхода перекрыты. Пошарьте по шкафам, а потом айда оттуда.
Мальчишка съежился на дне своего укрытия, хотя через глазки разглядеть его было невозможно. И в это самое время (говорят, младенцев бог любит) пол лифта под ним дрогнул: с кухни нажали кнопку вызова.
На кухню лифт и прибыл. Когда дверца распахнулась, перед мальчишкой предстала толстая-претолстая тетка в халате и колпаке. Настроена она была сурово и спросила, что это за поросенок едет там, где не положено? Колька выбрался из кабинки и, не умея толком соврать по-английски (по-русски или по-испански, верно, не оплошал бы), и был за ухо через всю кухню препровожден в коридор. Там он сориентировался в сторону подземного гаража и рванул со всех ног. Нас застать уже не надеялся: времени прошло уже много. Но надо же было выбираться и догонять нас!
В гараже тоже маячили знакомого типа фигуры. Колька остановился было в замешательстве. Потом подумал: а, пан или пропал! И двинулся вперед, прикрываясь машинами и опорными колоннами. Подобравшись поближе, прислушался. За колонной говорили по сотовому телефону.
– Ищем, ищем, щас… мелкий? Не видали. Не,не. На выходе пацаны секут. Ага, на хвост и проследить. Ага, пока.
Колька оставался невидимым за колонной. Он понял, что нас не нашли. Но то ли мы успели опередить преследователей, то ли прячемся где-то? Народа в гараже сновало много, но Колька боялся попасться на глаза не тем. Надо было бы еще и спросить кого-нибудь о нас. И Колька пытался на глазок определить, с кем можно было бы заговорить по-испански, потому что его английский мог выдать.
И вдруг сердце у парнишки екнуло. Из глубины подземной стоянки не торопясь приближались два пожилых негра в спецовках – автослесари, которые имеются в любом себя уважающем гостиничном гараже. И эти двое переговаривались между собой жестами: один из негров был глухонемой. А язык жестов глухонемых схож во всем мире. Колька понял что-то об уровне масла и еще какую-то автомобильную дребедень и решил, что старики и потом договорят, а ему упускать шанса не следует.
Он подошел поближе и постучал одного по локтю. Зажал коробку между колен, чтобы не мешала, и спросил, не видали ли они зеленый "Мерседес-280". "Был такой, уехал".
Парнишка всплеснул руками: "Ой, я потерялся"! Он не стал вдаваться в подробности погони и засады. Потерялся – и все! Сестра думала, что он с мужчинами, мужчины – что он с сестрой. Негры переглядывались между собой – "может, тебя отвести в полицейский участок, там что-нибудь придумают"? Колька ответил, что это хорошо, но лучше бы ему догнать своих в аэропорту. Он достал деньги и пояснил, что у него с лихвой хватит на такси, но он не знает, как объяснить шоферу, куда ехать.