Золотая всадница
Шрифт:
Амалия стояла напротив нее, вытянувшись, как струна, и так стиснула в пальцах ручку ни в чем не повинной шелковой сумочки, что, если бы шелк был живым, он бы давно уже завопил от боли. Однако это была корректная парижская сумочка, украшенная вышивкой в виде цветов и колибри, и поэтому она даже не шелохнулась.
– Не понимаю, чего ты от меня хочешь, – наконец сказала Амалия (глаза ее при этом так и сверкали). – Если тебе неловко, то мне и подавно!
Муся подумала, что Андрей оказался прав и ни к чему было ехать сюда и искать разговора со старой подругой. Но что-то сильнее толкало Мусю все же попытаться
– Все получилось случайно, – промолвила она очень тихо. – Поверь, я ничего не планировала и не думала, что зайдет так далеко. Просто…
И продолжила:
– Мне очень жаль, что ты… что я… что все так вышло. Поверь, я бы все отдала, чтобы это была не ты, а кто-то другой. Но Андрей… И я… – она запнулась. – У меня никогда не было шанса устроить свою жизнь так, как я хотела. Тебе-то всегда было гораздо легче – твоя семья поддерживала все, что ты делала. Ты могла даже объявить, что летишь на Луну – они бы только одобрили!
«О чем это она говорит?» – поразилась Амалия.
– И тебе всегда доставалось все самое лучшее! И в жизни… и вообще… И мужчины! – с вызовом выпалила Муся, раскрасневшись. – Я слышала в нашем посольстве, что у тебя роман с наследником престола… А у меня никого нет! И никогда не было! И мое время уходит… Да что там говорить? Разве ты можешь это понять!
Она с отчаянием махнула рукой и села на диван, отвернувшись от Амалии. Колени ее подкашивались, губы дрожали. Муся и не думала, что ей так тяжело дастся этот разговор.
– Глупости ты говоришь, – промолвила Амалия, страдальчески морщась.
– Глупости? – Муся повернулась и посмотрела на нее исподлобья. – Что – глупости? У тебя прекрасный муж, замечательные дети, все, что ты хочешь… И великий князь! – добавила она обиженно, как будто подруга отняла у нее лучшую куклу.
– С великим князем уже давно все кончено, – сухо напомнила Амалия.
– Это неважно! Тебе стоило только поманить его пальцем, и он прибежал бы обратно. А я… – Она всхлипнула. – У меня никогда ничего не складывалось так, как я хотела! Знаешь, как я завидовала твоей смелости, перед которой все отступали? Не тому, что ты красивее меня, что ты умнее… Мне никогда не хватало именно смелости. Я никогда не могла бороться за себя – и проигрывала! Я свою жизнь проиграла, понимаешь ты это? Верещагин… это я сейчас понимаю, что он хам и свинья, что его всегда интересовали только деньги и карьера, но тогда-то я этого не видела! Может, я бы сумела его исправить, если бы только… А ведь время не возвращается! Жизнь проходит! Моя жизнь проходит! У меня волосы седеть начали в двадцать один год… Я сидела перед зеркалом, и смотрю – седой волос! Первый седой волос! Как это было ужасно, ты даже не представляешь… Я же совсем молодая была! Я иногда чувствую себя старой, как… как египетские пирамиды. Вот в таком настроении я и познакомилась с Андреем, – добавила она, вытирая слезы.
Вся злость Амалии разом куда-то улетучилась. Она подумала, сколько же таких хороших, в сущности, людей, у которых жизнь не задалась, которые не могут себя найти, и мечутся, и мучаются. Как она раньше не поняла, что творится у Муси в душе, ведь это же было так просто… Но подруга всегда умела держать лицо – княжна Орлова, чего вы хотите…
– Ужинать будешь? – спросила Амалия.
– Что? – поразилась Муся.
– Будешь ужинать? Я тогда распоряжусь, чтобы готовили на двоих.
У Муси голова шла кругом. «Все-таки я была права, что порывалась объясниться… Она всегда была честной со мной. Честнее всех, кого я знаю. И то, что мне пришлось ее обмануть, лежало камнем на сердце. Конечно, она меня не простит… не сразу, но может быть… Как же все это сложно, как мучительно!»
– Я не знаю… – пробормотала она. – Если я тебе не помешаю…
– Нет, – коротко сказала Амалия и, вызвав служанку, попросила приготовить им ужин на двоих.
Глава 21
Сватовство
– Значит, старая подруга? – задумчиво спросил Кислинг.
Его осведомитель кивнул.
– Все это неспроста, – вздохнул резидент, – наверняка она доставила какие-то бумаги или новые инструкции. К тому же эта якобы подруга приехала в страну через стратегически важный Дубровник… Все сходится.
Он потер переносицу, досадливо морщась. Как бы еще узнать, что именно доставила эта особа…
– Ступайте… Если узнаете что-нибудь еще, дайте мне знать.
– А вознаграждение?
Кислинг поморщился так, словно у него заболел зуб, но сел за стол и написал записку казначею посольства, чтобы подателю сего выдали за труды обычную сумму.
– Я принес вам важные сведения, господин Кислинг, – обиделся осведомитель, – а вы все обычными суммами меня кормите… У меня, знаете ли, семья, дети…
Кислинг терпеть не мог, когда его шантажировали, да еще детьми, которых он с ранних лет не переносил. Поэтому, улыбнувшись своими узкими губами, он ответил:
– Не знаю и знать не хочу. А если дети вам так мешают, утопите их в Люблянице, и дело с концом.
Осведомитель посмотрел на лицо Кислинга, понял, что больше обычной суммы ему не видать, вздохнул и откланялся. Но, выйдя за ворота, он решил, что так этого не оставит, и уже через полчаса входил в кабинет Тодора Войкевича, проныры, который выполнял обязанности кузена в части управления шпионами, когда сам полковник куда-то отлучался.
Тодор принял осведомителя очень ласково, внимательно выслушал его сообщение о визите некой подруги к баронессе Корф, а также ненавязчиво расспросил про выводы, сделанные по этому поводу Томасом Кислингом. Стало быть, подруга совершает с мужем большое путешествие? Свадебное путешествие по Европе? Интересно, очень интересно…
– И они долго беседовали, – донес секретарь Войкевичу, когда последний наконец вернулся.
– И что? – рассеянно спросил Милорад. Он ездил к Амалии, но дома ее не застал и почему-то почувствовал себя не в своей тарелке.
– А дальше эта подруга собирается ехать в Вену, – продолжал секретарь. – Вместе с мужем.
– И что?
– Все это крайне подозрительно, – сказал Тодор.
Милорад расхохотался и потрепал его по голове, словно кузен до сих пор был маленьким ребенком.
– Спасибо, Тодор, я приму к сведению… Но меня куда больше беспокоит старый хрыч.
– Граф Верчелли? – изумился секретарь. – А он-то тут при чем?
– Не знаю, – хмуро ответил Милорад, – но она зачем-то поехала к нему смотреть картины. И что в них может быть такого интересного?