Золотая жила для Блина
Шрифт:
— Сам поменьше болтай, — огрызнулась зеленоглазая. — Я тебе кое-что говорила утром, так ты забудь. Если хочешь знать, у меня в Москве тьма парней, можно на зиму солить. А тебе я только чуть-чуть позволила за мной поухаживать. На безрыбье!
Митька плюнул в воду.
Он отплывал, плот уносило течением, и разговаривать стало невозможно, разве что кричать. Зеленоглазая слабо махнула ему рукой. Он помахал в ответ, вышел на берег и скрылся в тайге.
Глава XXX
ПРИКЛЮЧЕНИЯ МОЛОДОГО ТРЕЛЕВЩИКА
Жутковато здесь было. Древние сосны толщиной в три
Гадать в таких случая Блинков-младший не любил — с минуты на минуту все и так станет ясно. Он бежал экономной трусцой и в мыслях объяснял зеленоглазой то, что второпях не сумел объяснить на плоту. Не трус он и не дурак, а просто так сложилось, что сейчас ему приходится отвечать за две жизни и быть вдвое осторожнее. Да, и за ее жизнь он тоже отвечает. Нет, его никто не просил и не назначал. Разве для того, чтобы помочь и выручить, нужны просьбы и приказы? Нет, он себя не считает лучше Лины. Он кое-что лучше знает, но и сам готов поучиться у нее прыгать с парашютом и ловить рыбу. Да, он понимает, что ей бывает обидно. Наверное, он виноват, что не все говорил ей и не всегда с ней советовался. Но, по совести-то, Лина тоже не подарок!
За деревьями мелькнул просвет, и объяснения пришлось отложить. Блинков-младший подбегал к просеке. Еще немного, и он увидел серую дорогу, которая издали показалась ему асфальтовой. Это в тайге-то! Подойдя ближе, Блинков-младший рассмотрел, что дорога сколочена из потемневших от времени досок. Еще удивительнее. Людей Митька не заметил и отважился высунуться из тайги.
Дощатая дорога поднималась от берега реки на пригорок. Теперь стало видно, что вдоль нее, скрываясь в траве, тянутся ржавые стальные тросы. На пригорке, шагах в трехстах, без видимого порядка стояли сараи. Дорога с тросами вела в самый большой. Там за распахнутыми настежь воротами виднелся знакомый оранжевый самолет, а вокруг суетились люди. По летным фуражкам Блинков-младший узнал отца Лины и второго пилота Самвел Самвелыча. Мелькнул Пашкин замасленный комбинезон и нырнул под самолетное брюхо. А вон и папа в своей выцветшей энцефалитке: закрывает ворота, толкает, старается, а воротина огромная, в три его роста.
Митьку прошибла слеза от умиления. Не торопясь бежать к своим, он стоял у кустов на краю просеки и думал о множестве разных вещей.
Что Лина будет рассказывать, как он струсил. Папа-то его поймет, а остальные?
Что ни четыре, ни двадцать четыре человека не смогли бы втащить самолет на пригорок. Значит, дощатая дорога с тросами — подъемник вроде горнолыжного. Тогда в сараях лесопилка: вылавливали бревна из реки, поднимали и распускали на доски.
Что за спиной у папы зачем-то болтается карабин. Видно, не так уж и ошибался лучший сыщик из всех девятиклассников: уголовники на самом деле пытались захватить самолет, поэтому наши не расстаются с оружием.
И что долгий путь до Ванавары
«Что же я стою-то?!» — спохватился Блинков-младший и побежал к своим по дощатой дороге, скрипя и грохоча.
Все сразу обернулись, но, кажется, еще не узнали его. Никто не помахал, не крикнул. Стояли, смотрели — и только. Тот, кого Митька считал Сергеем Ивановичем, поправил на груди автомат. Про автомат Лина ничего не говорила, да и не могло его быть в гражданском самолете. Не успел Митька удивиться, как из глубины сарая появился человек с непокрытой седой головой. Пятый! Митька понял, что он и есть Сергей Иванович, Линии отец, а этот, с автоматом, просто напялил его летную куртку и фуражку.
В мгновение мирная картина перевернулась, как в ужастике, когда лощеные господа во фраках вдруг оказываются гниющими мертвецами. Теперь Митька видел, что и «папа» — не папа: фигуры похожие, но папа прямой, как доска, а этот сутулый и вихлястый. Ясно, зачем он закрывал ворота: не хотел, чтобы с плота заметили самолет. Уголовники же ничего не знают про Митьку с Линой и думают, что на плоту с красной палаткой плывут случайные люди.
Митька попятился к лесу, но было уже поздно. Человек в одежде Сергея Ивановича торопливо сбросил с плеча автоматный ремень. «Выстрелит», — подумал Митька. Но уголовник перехватил ремень в опущенную руку так, что автомат скрылся в траве.
— Эй, пацан! Иди сюда! — крикнул он и сам пошел к сыщику.
Блинков-младший прикинул свои шансы. Лучшие солдаты, спецназовцы, открывают огонь через полторы секунды после того, как заметят цель. Уголовнику не успеть и за три. Три секунды — как раз три прыжка до кустов, нырнуть, перекатиться, а там и тайга. Положим, убежать он успеет. И плот перехватить, и объяснить этой упрямой дурехе, что был прав, тоже успеет. А дальше-то что? На плоту не выгребешь против течения. Его сюда же и принесет. А бросать плот и опять скитаться без спичек да с Лининой больной ногой… Нет, нельзя. Он погубит девчонку.
Отойдя подальше от пленников, уголовник сбросил автомат в траву. Пугать не хочет. Блинков-младший замахал рукой и, улыбаясь, пошел ему навстречу. Топор приятно оттягивал ремень за спиной. Какое-никакое, а оружие.
Он еще не знал, что скажет, да и не думал об этом. Врать незнакомым легко, язык вывезет.
Главное — за оставшиеся секунды точно понять, чего ты добиваешься своим враньем. Чтобы преступник не понял, что его раскусили? Допустим, не понял. Но это не помешает ему задержать случайных свидетелей. А надо, чтобы он пропустил плот. Чтобы не посмел пальцем тронуть ни тебя, ни особенно Лину. Пугать вооруженного преступника силой бесполезно. Значит, будем пугать количеством, решил Митька. Пусть он думает, что скоро здесь будет много народа.
— А вы летчики с Красноярска! — издалека завопил Митька. — Нам еще когда позвонили, что вы потерялись! Скажу своим, что первый вас нашел, небось не поверят!
Уголовник ожег его злым взглядом.
— Только мы еще когда до своих доберемся!
— Вы, наверно, уже улетите, — поспешил успокоить его Митька. — Мотор-то у вас в порядке, мы слышали.
— В порядке, — буркнул уголовник. — А ты кто?
Об этом Блинков-младший еще не подумал.