Золотая жила для Блина
Шрифт:
Блинков-младший сдул остатки растертой в прах тряпки, и на ладони блеснул бесформенный желтый кусочек. Золотой самородок.
Теперь наконец-то можно было засыпать оленя. Потюкав топором по стенке, Митька обрушил на него здоровенный пласт земли. Не успевших сняться с гнилого мяса мух засыпало, остальные улетели. Тухлую оленью голову Митька, взяв за рога, сунул в шахту и тоже засыпал. Удивительно, как он только не нанизался на эти рога, когда падал в яму. Десять сантиметров в сторону, и не стало бы лучшего сыщика из всех девятиклассников.
Оставалось похоронить погибшего старателя. Креста на нем, кажется,
Он выдернул из земли палку с надетым черепом, положил его к другим костям и начал:
— Отче наш, иже еси на небеси…
Как дальше, Митька не знал и объяснил своими словами. Мол, человек умер мучительной смертью, и за это неплохо бы простить ему все нарочные и нечаянные вины, которые есть у каждого. Аминь.
Несколько ударов топором по стене похоронили старателя. Почва была легкая, песчаная и обваливалась большими пластами. Блинков-младший сел на могильный холм и покатал на ладони самородок. Цена ему, крохотному, была невелика, зато самородок ответил сразу на многие вопросы. В старой шахте добывали золотоносный песок и промывали в реке. Видно, в те годы она сильно пересыхала, поэтому и пришлось сделать запруду. Тогда же погиб в собственной шахте старатель с золотом в поясе. Может быть, его бросил напарник, рассчитывая потом вернуться и снять золото с мертвого тела, да сам сгинул в тайге… Уже в наши дни на шахту наткнулись двое заключенных-лесорубов. Скорее всего один из них провалился случайно, как Митька, а другой его вытащил. Тогда они не могли взять золото покойника — не в барак же его нести. А теперь вернулись и взяли.
Во всем этом было два очень дрянных момента. Во-первых, уголовники пришли с реки, стало быть, плыли на плоту; Но и самолет с экипажем и Митькиным папой плыл на плоту в то же самое время. Хорошо, если это были разные плоты. Но нужно быть готовым к тому, что уголовники захватили самолет вместе с людьми. Для беглых преступников это фантастический подарок: заставь экипаж починить самолет и взлетай с любого луга, лети куда хочешь и садись где хочешь.
Второе Митькино открытие было еще печальнее: из шахты невозможно выбраться в одиночку. Во всяком случае, старатель этого не смог.
На Лину Митька не надеялся — та проспала остановку и не знает, в каком месте он сошел на берег. Значит, надо придумать способ выбраться из шахты, который не пришел в голову старателю.
Можно сплести веревку из разрезанных на ленточки джинсов и рубашки, привязать топор и выбрасывать из ямы, надеясь зацепиться за что-нибудь наверху, как якорем. Хорошая мысль, только материала для веревки не хватит, если даже пустить в дело носки, трусы и шнурки от кроссовок.
А если лезть враспор, как в кино про каратистов? Ширина ямы была как раз под Митькин рост. Он лег на живот, уперся ногами в одну стенку, руками в другую… И не смог подняться ни на сантиметр, потому что земля сразу осыпалась и под руками, и под ногами.
Уже не особенно надеясь, он вырубил
Оставалось просто копать, и будь что будет. Странно, что старатель не испытал такого простого способа, ведь, наверное, в засыпанной шахте у него была лопата… Блинков-младший примерился топором повыше и стал рубить податливую землю. Тюк-тюк топором — стена обрушивается, встать на получившийся холмик и опять: тюк-тюк топором еще выше.
Он поднимался и одновременно углублялся в стену. Там уже получилась пещерка, в которой могло бы поместиться человека три-четыре.
Тюк-тюк топором. Тюк-тюк…
И вдруг свод пещерки обрушился на Митьку! Он успел отшатнуться, и его засыпало только по пояс. Топор, к счастью, остался в руках. Над головой угрожающе висел земляной карниз. Если он сорвется, то похоронит с головой!
Митька разгреб топором землю и выкарабкался. Значит, вот чего боялся погибший старатель. Боялся и в яме остался, а Дмитрий Олегович уже метра на полтора ближе к краю.
Теперь он стал обрушивать стены равномерно со всех сторон. Получалось что-то вроде бутылочного горлышка, сужающегося кверху там, где Митька не мог дотянуться топором. Яма становилась мельче (это хорошо) и шире (а вот это плохо). Чтобы засыпать расширяющееся дно ямы, нужно было все больше и больше земли. Поневоле Митька опять углублялся в стены.
Настал момент, когда земля начала срываться со сводов, как только Митька трогал ее топором. Он понял, что скоро будет обвал похуже первого. Тогда обрушилась только вырытая им пещерка, а сейчас он же все стены подрыл. Тонны земли держатся на соплях.
Митька вышел на середину ямы и подпрыгнул. Ничего, только где-то зашуршал осыпающийся песок.
Он подпрыгнул еще раз. Шорох стал громче; сбоку набежала песчаная волна, толкнула Митьку по ногам. Обернувшись, он успел заметить, как сначала медленно, а потом все быстрее стена сползает, рушится, катит на него! Прятаться было некуда: со всех сторон сыпалась земля. Она была уже выше щиколоток. Митька вырвал ноги и переступил на рыхлый холмик. Земли сразу же насыпалось по колено. Он успел переступить еще раз, и тут его засыпало сразу по пояс. «По крайней мере недолго буду мучиться», — подумал Митька, глядя, как земля накатывает, захлестывает его по грудь и подступает к подбородку.
Перед тем как сыщика засыпало с головой, он догадался высоко поднять руки, сжимающие топор.
Глава XXVIII
ПОКА СПАЛА ЗЕЛЕНОГЛАЗАЯ
Ох, как его сдавило! Ни вздохнуть, ни пошевелиться. Зарытый в песок Сайд из «Белого солнца пустыни» по сравнению с ним отдыхал на курорте: он мог дышать и дожидаться доброго человека. А Митьке оставалось жить без воздуха минуты две.
Он покрутил топором в поднятых руках и не почувствовал сопротивления. Выходит, засыпало его неглубоко. Опустить руки не удалось, но хоть в локтях они сгибались. Митька положил топор и ладонями разгреб землю с макушки. Неплохое начало, только макушкой не подышишь. До лба он доставал уже с трудом, выламывая руки. Расчистил глаза; на мгновение за сомкнутыми веками мелькнул свет, и ямку опять засыпало. Хотелось орать от отчаяния, но было жаль тратить последний воздух.