Золотая жила(Записки следователя)
Шрифт:
— А как у вас с ремонтом здания? — задал Басс больной для Гия вопрос.
— Туговато. Материалов нет. Бьюсь, бьюсь, как рыба об лед, а воз и ныне там.
— Материалов?! — горячо вскрикнул Басс. — Могу помочь. Это пустяки. Цемент, белила, кирпич, лес, плитку…
На половине пути остановились возле ресторана в одном из райцентров, где Басс для закрепления деловой дружбы угощал коньяком. Дальше уже ехали вместе на заднем сиденье, Басс рассказывал анекдоты, а Гий громко смеялся. В пути они еще дважды останавливались
Гий себе цену знал. Простых и честных людей к себе не подпускал. Что от них взять?
Ремонт института, ремонт собственной квартиры… Потом — заменить всю мебель, и на такую, какую хочет Гий: импортную, в Тернополе такой не достать. Басс обещал помочь. Однако главное — не это…
Подъезжая к Тернополю, Басс будто невзначай бросил:
— У вас такая должность, а моя племянница хочет быть врачом, — сделал паузу, обнял ректора и уже со смешком продолжил: — Я ее и так и сяк. А она на своем: «Хочу, и все!»
— Поможем! — отозвался Гий, хлопая собеседника по плечу.
Расставшись с ректором, Басс вернулся в Черновцы, зашел к своему знакомому, мяснику Синько.
— Слыхал, твоя дочь хочет в медицинский? Помогу, всего пять тысяч рубчиков без сдачи. Ну? По рукам?
— Ого! — вскричал мясник. — За такие деньги машину можно купить…
— Хм! Машина — груда металла, — широко улыбнулся Басс. — Образование не валяется и не заржавеет. Впрочем, как хочешь. Твоя дочь, твои деньги.
— Многовато, — стал торговаться мясник.
— Эх, Синько, стоит ли об этом. У тебя денег… Ну ладно, ты же сам меня просил. Соглашайся, пока вакантное место имеется.
— Сразу всю сумму не дам, — продолжал торговаться Синько. — Аванс — два с половиной куска. Остальное — после зачисления. Договорились?
— Скупердяй же ты. Несолидно! Чужие деньги жалеешь. Я же знаю, они ворованные, — улыбнулся Басс.
— Ворованные или не ворованные, а они мои. Вот здесь, — сказал тот, хлопая по карманам.
Выклянчить всю сумму Бассу так и не удалось. Получил половину.
На следующий день Басс зашел в приемную ректора, низко поклонился полногрудой блондинке-секретарю Зое и тут же выложил ей на стол коробку дорогих конфет.
— К ректору? — засияла Зоя.
— К нему, — кивнул Басс.
— Обождите, я доложу, — блеснула карими глазами.
Находясь в приемной, Басс наскоро заполнил бланк заявления о приеме в институт от имени дочери Синько и расписался за нее.
Гий принял Басса с широко распростертыми объятиями.
— О, дружище! Привет тебе в моих хоромах. Заходи, рад видеть!
Беседовали они долго. Басс обещал достать для института строительные материалы и попросил Гия сейчас же составить их перечень. Когда все было готово, проситель напомнил о племяннице.
— Да, да, я не забыл.
Глаза их встретились — завистливые и жгучие. Гий не
«Задаром не хочет», — догадался Басс.
— Я привез две — вроде аванса… Остальное потом.
Их глаза снова встретились. Гий раздумывал, не врет ли его новый друг. Басс ругал себя за поспешность. Зачем назвал две тысячи, можно было бы назвать и полторы.
Схватка двух дельцов продолжалась недолго. Басс положил на стол Гию конверт с деньгами. В нем было тысяча восемьсот рублей. Гий дрожащей рукой схватил конверт, не считая деньги, убрал его со стола в ящик и закрыл на замок ключом.
— Гонорар, — улыбнулся.
— Взятка, — поправил Басс, хихикнул и положил на стол заявление.
Ректор, не читая его, написал резолюцию: «Принять документы». Расписался и подчеркнул свою подпись. Это был его шифр. Вскоре дочь мясника была зачислена в институт.
А дальше все шло как по писаному. Басс искал клиентов, брал у них деньги, часть оставлял себе, остальные передавал Гию…
Я посетил школу, где учился Волошко. Познакомился с учителями, директором, нашел его соучеников. Почти все они рассказывали одно и то же: Волошко учился плохо, постоянно тянул класс по успеваемости вниз. Вызывали родителей, обсуждали его успеваемость на педсовете. И вдруг — поступил в институт. Это было неожиданностью для всех. Его же сосед Заремба учился на хорошо и отлично, горел желанием поступить в медицинский, но не набрал проходного балла. Особенно возмущалась классный руководитель — Наталия Степановна.
— Непонятно, по каким правилам принимают сейчас в институт. Подали документы двое — один двоечник, а второй отличник. Двоечника зачислили… Почему? Он же не хотел туда поступать!
Наталия Степановна задумалась, как бы взвешивая что-то, а затем подняла голову и с грустью сказала:
— Получилось то, что мы и ожидали. Умер ни в чем не повинный ребенок. Потому что жизнь его доверили тому, кого нужно было гнать из института.
Беседую с Зарембой. Скромный, застенчивый парень, очень огорчен неудачей.
— На все вопросы я ответил, — стал рассказывать, — те, что сидели за столом в приемной комиссии, замечаний не сделали. Думаю — прошел. Вдруг экзаменатор задает мне дополнительный вопрос: «Скажи, где у муравья сердце?» Члены комиссии переглянулись. Мне стало не по себе: «Где же оно?» — стучало в голове. «Не проходили мы этого», — ответил я. Она впилась в меня своими серыми глазами. Такими мутными, на всю жизнь запомнил их. И сказала: «Плохо, юноша, надо знать». Как обидно. Готовился, готовился — и напрасно. Печально и другое. Волошко вообще ни на один вопрос не ответил, в школе баклуши бил, а ему поставили «пять». Почему? Все в школе возмущены.