Золото бунта
Шрифт:
От Кусьи Осташа прошагал восемь верст до деревни Рассольной по прямой дороге и от Рассольной повернул на заросшую дорогу к Четырехбратскому руднику. Теперь ближайшим селением был только Кумыш.
На третий день Осташа добрался до заброшенного рудника. Потом пошел по тропе взгорьем, оставил в стороне Четырех Братьев с могилой Сашки Гусева, миновал Разбойника и Кликуна и вышел на вершинку Горчака.
И с вершины вся Чусовая раскрылась перед ним, как огромные ворота. Она раскрылилась внизу в обе стороны и словно понесла Осташу над собой, над горстью домиков Кумыша, над щепками
С Горчака Осташа в два пальца засвистел перевозчику и побежал вниз, к мосткам. Когда добежал, шаткая лодка уже подходила, миновав стрежень. На веслах сидел Бакирка-пытарь, сумасшедший татарин, искавший клады на Четырех Братьях. Был Бакирка все такой же кудлатый, оборванный и веселый.
— Астапа, здравствуй! — радостно закричал он и замахал руками, бросив весла.
— Но-но, опрокинешь шитик, — заворчал Осташа, хватаясь за пыж и перелезая с мостков в лодку.
Он уселся в носу на корточки так, чтобы вода, плескавшаяся на дне, не замочила штанов на заду, и взялся руками за борта.
— Никак бросил ремесло свое? — спросил он. — В перевозчики нанялся?
— Не-е, не бросил! — смеясь, ответил Бакирка, низко нагибаясь и широко раскидывая весла. — Бакир везучий! Как так — бросил? Рядом клад, рядом!
— А чего ж не берешь?.. — Осташа щурился на дальний берег — кто это там идет к причалу, что за девка?
Лодка сплывала по течению за Горчак, разворачиваясь носом к Кумышу. Темная вода тяжело плескалась в борта.
— Возьму-у!.. — горячо пообещал Бакир. — Приметы есть, скоро!
— Какие приметы?
— Бакир мертвяка отрыл на Четырех Братьях!
— Так это ж могила колодника с батиной барки.
— Что думаешь — Бакир дурак? — От обиды Бакир даже чиркнул веслами по волне, промахнувшись, и чуть не завалился на спину. — Бакир не дурак, могилу знает! Бакир другого мертвяка нашел! Этот тоже в земле лежал, без голбца, без знака! Кто такой, а? Мертвяк клад стеречь! Рядом клад!
Бакир быстро махал веслами, но лодка против течения подходила к причалу медленно. Осташа наконец узнал: с пригорка спускалась Неждана Колыванова.
— А чего же ты здесь тогда, коли клад рядом?
— Бакир только за едой приплыл! — опять обиделся татарин. — Что Бакиру кушать? Камни кушать?
— Кто же тебе еду принесет? Гуси-лебеди?
— Она вон принесет… — Бакирка через плечо кивнул на Неждану.
— Хороша артелка, — удивился Осташа. — Давно нанял?..
Бакир Осташу не понял.
— Колыван Бакира все лето кормит, хорошо! Колыван говорит — ищи, а еду дам. Найдешь клад — себе бери, только мне скажи. Не найдешь — тоже мне скажи, — пояснил Бакир и сильным гребком уткнул лодку в отмель. Он бестрепетно сбросил в ледяную воду босые ноги, встал и за пыж подтащил лодку на берег.
— Здравствуй, Остафий Петрович, — тихо сказала Неждана.
Осташа не ответил, вылезая из лодки и в упор рассматривая девку. Почему-то по памяти ему казалось,
Бакир уже по-собачьи рылся в мешке у ног Нежданы.
— Много еды и хлеба три! — обрадовался он. — До зимы Бакиру хватит!
— А промерзнет земля — как копать будешь? — спросила Неждана, опуская взгляд на Бакира.
— Снег ляжет — Бакир уйдет, — твердо ответил татарин и встал, прижимая мешок с харчами к груди. — Зимой другие шайтаны, они про клад не знают, не отдадут. Зимой Бакир пойдет на Ермаков камень в пещере клад искать.
На бойце Ермаке в самой середке чернела дыра пещеры, к которой ни снизу, ни сверху по отвесной скале было не подобраться.
— Охочие-то люди уже спускались туда по веревке, — возразил Осташа. — Нету там клада, и пещера — шаг вправо, шаг влево, и все.
— Э-э!.. — засмеялся Бакир. — Только глупые так ищут, Астапа. Что думают: залез в пещеру, а там гора золота? Бери — не хочу! Не-ет, Астапа. А шайтаны? Шайтаны-то где?
— Где?
— Шайтаны там, клад прячут. Пещера большая-большая, день туда идешь, день сюда. Там, у стенки, и клад. Но зайти надо в пещеру! Бакир зайдет. Бакир не ленивый, летом плавал в Ёкву к Шакуле, вогулу. Бакир просил прыгун-траву, которая замки и стены ломает, — не дал вогул. Зато сказал Бакиру волшебные слова, чтобы пещеру разомкнуть и зайти.
— И что это за слова? — заинтересовался Осташа. Бакир, щербато улыбаясь, хитро переводил взгляд с Осташи на Неждану.
— Ладно, — согласился он. — Вы хорошие люди. Может, жена и муж будете — красивые! Бакир скажет вам слова — только никому другому не говорите и сами в пещеру на Ермак не лазайте, обещаете, да?
«Жена и муж»… Осташа против воли глянул на Неждану. Неждана тоже слышала это, но смотрела на Бакира спокойно, бровью не поведя, и чуть улыбалась радости дурачка. Только легкий, почти незаметный отсвет огня обмахнул ее высокие скулы, закрытые тенью глухого платка, что туго обхватывал голову и по-раскольничьи был сцеплен на горле булавкой.
— В пещере сказать надо: «Кивыр, кивыр, ам оссам!» — понизив голос, сообщил Бакир. — Мне Шакула слова сказал. Бакир их скажет — и пещера откроется. Бакир клад Ермака искать будет, вот.
— Не ищи, не положа, — вдруг жестко усмехнулась Неждана.
Бакир посмотрел на нее исподлобья, потом прижал к груди развязанный мешок с припасами, развернулся, спихнул ногой лодку с берега, запрыгнул и плюхнулся на скамейку. Колыхаясь, лодка поплыла вниз по течению, волоча по волнам болтающиеся в уключинах весла.
— Никому слова Шакулы не говорите! — еще раз сердито крикнул Бакир уже издалека.
— Почто дурачка обидела? — хмуро спросил Осташа. — Его бог и без тебя обидел…
Неждана глаз не прятала, стояла перед Осташей распрямившись, опустив руки, подняв лицо.
— Учить надо дураков, — с каким-то потайным смыслом произнесла она. — А что это мы такие чуткие да нежные стали, Остафий Петрович?..
— Остатка! Остатка!.. — вдруг завопили с пригорка. Сверху слетел Никешка Долматов, засмеялся, схватил Осташу за руку, глядя изумленно и словно бы себе не веря.