Золото: деньги прошлого и будущего
Шрифт:
Соглашаясь финансировать государственные службы, народ показывает, что поддержка со стороны государства ему дороже предлагаемых рынком товаров и услуг — но в определенных пределах. В этих пределах изъятие налогов не является помехой для роста производительности. Но если правительство потребует лишнего, а граждане решат, что сборы используются не по назначению, тогда налоги начнут мешать производству. Этот принцип нашел отражение в «кривой Лаффера».
Экономика может работать и при заниженных налоговых ставках. Для нашего времени эта ситуация нетипична, но такая ситуация вполне могла сложиться, скажем, в середине или в конце XIX века, когда правительство до предела снизило налоги, при этом предоставляя гражданам минимум государственных услуг. В те времена граждане почувствовали, что производительность и всеобщее благосостояние только выиграют от повышения налогов: с их помощью можно будет профинансировать систему социальной
Всеобщее медицинское страхование, оплачиваемое из госбюджета, является еще одним убедительным доводом в пользу уплаты налогов. Идеология идеологией, но факт остается фактом: страны, перешедшие на систему всеобщего бесплатного медицинского обслуживания, например, Япония и Германия, тратят меньше на здравоохранение в процентах от ВВП, чем Соединенные Штаты, единственная в мире развитая экономика с преимущественно частной медициной. Данные о состоянии здоровья и продолжительности жизни граждан говорят о том, что государственная система медицинского обслуживания дешевле и эффективнее коммерческой. Следовательно, гражданам и корпорациям выгоднее отчислять налоги государству, чем платить частным страховым компаниям.
Потребность в государственном социальном обеспечении и готовность граждан платить налоги — величина непостоянная. Она может резко меняться с течением времени. Политическим лидерам важно быстро реагировать на эти изменения. Если правительство ведет войну с согласия народа, люди не будут возражать против значительных военных расходов и высоких налогов. Граждане будут активно участвовать в производственной деятельности даже при высоких налоговых ставках, и правительство получит средства, необходимые для ведения войны. Энтузиасты пойдут добровольцами на фронт, добровольно «облагая» себя «налогом», и многим из них предстоит заплатить самую высокую цену из возможных.
Если народ против войны, он откажется платить государству за его «военные услуги», работая в тех сферах производства, которые облагаются высокими налогами. Народ не прельщают связанные с налогами блага; из-за высоких налоговых ставок у него исчезают стимулы работать на себя. Налоги военного времени обычно приводят к рецессии. Если граждане настроены против государственной политики и раздражены высокими налогами, они могут сбросить с себя налоговое бремя, перейдя на сторону противника, как это делали древние римляне. Если внешних врагов у государства нет, у него появится внутренний враг — собственный народ; разразится гражданская война.
В послевоенные годы население меньше нуждается в услугах государства и не слишком охотно платит налоги. Если правительство не уловит эти настроения и не снизит налоговые ставки, может начаться рецессия, так как граждане перестанут работать в облагаемых высокими налогами отраслях.
Однако даже после всех внесенных выше уточнений схема налогообложения выглядит слишком упрощенной. Налогообложение — не количественный показатель, не повышаемая или понижаемая ставка. Налоговый кодекс, занимающий несколько тысяч страниц, нельзя свести к какой-то одной величине. Правительству и политическим лидерам следует задуматься, как производить сбор налогов. Власти должны задать себе вопрос: какая система налогообложения меньше всего сказывается на производительных силах, обеспечивая при этом финансирование государственных программ? Как нам получить больше при меньших потерях? Нельзя ли оплатить социальные программы за счет госдолга взамен налогов? К сожалению, такие вопросы волнуют ничтожно малую часть многотысячной армии политиков, аналитиков, бюрократов, журналистов и прочих лиц, занимающихся сегодня налоговой системой — не говоря уже о том, что ответить на них могут считанные единицы. Если в одной стране налоговая система, направляющая в казну 20 % ВВП, может вызвать резкий подъем экономики, в другой стране при том же налоговом бремени будет наблюдаться глубокая рецессия.
Подобно другим основным принципам налогообложения, понятие оптимизации налогов родилось отнюдь не вчера. Генри Джордж в книге «Прогресс и бедность» (1879) пишет об этом так:
«Способ обложения бывает на деле столь же важен, как и его размер. Как небольшой груз, неловко положенный, может утомить лошадь, которая несла бы с легкостью гораздо больший груз, надлежащим образом прилаженный, так и народ может быть разорен и производительные силы его могут быть истощены налогами, которые могли бы выноситься с легкостью, если бы собирались иным способом»1.
За 100 лет до Генри Джорджа Адам Смит написал следующее: «Каждый налог должен быть так задуман и разработан, чтобы он брал и удерживал из карманов народа возможно меньше сверх того, что он приносит казначейству государства»[46]. Столетием ранее легендарный министр финансов Франции Жан-Батист Кольбер сказал: «Искусство сбора налогов состоит в том, чтобы
Несложно представить себе налоговые системы, которые настолько далеки от оптимальных, что, разрушая экономику, приносят в казну крайне мало средств. Стопроцентный налог на корпоративную прибыль, например, застопорил бы ориентированную на прибыль капиталистическую экономику, хотя доходы корпораций составляют очень небольшую часть ВВП. В такой стране предприниматели либо ликвидируют свой бизнес, либо начнут работать нелегально; собрать налоги в результате не удастся. Отношение налоговых поступлений к ВВП составит 0 %. В реальности самое пагубное воздействие на экономику при сравнительно небольшой отдаче в виде налоговых сборов оказывают налоги на инвестиционный процесс — налог на куплю-продажу активов, налог на доход от прироста капитала, налог на доход от процентов и налог на дивиденды. Эти налоги крайне неэффективны, и наиболее дальновидные политики считают, что лучше было бы вовсе от них отказаться. Так, несмотря на то, что в Европе высокие ставки подоходного налога и НДС, налоги на корпоративную прибыль, активы и инвестиции там ниже, чем в США. Соединенные Штаты выделяются среди прочих развитых стран особо высокими налогами на капитал и на прибыли организаций. Различия между европейской и американской системами налогообложения во многом объясняют тот факт, что эти регионы не столь сильно различаются по уровню экономического развития, как ожидали некоторые экономисты.
Низкие налоговые ставки при широкой налоговой базе — например, налоги на продажи (ниже 10 %) или налоги на доходы наемных работников (ниже 25 %) — наименее пагубны для экономики, обеспечивая при этом значительные поступления в казну. Не вызывают негативных явлений в экономике и простые налоги, не предусматривающие большого количества льгот.
Фиксированный подоходный налог — прекрасный пример налоговой оптимизации, при которой низкие ставки компенсируются отказом от льгот и послаблений. Предложение ввести единую ставку в США поддержали представители обоих лагерей — республиканец Стив Форбс и демократ Джерри Браун. Часто введение фиксированной ставки принимают за снижение подоходного налога. Хотя по идее она должна была приносить тот же объем бюджетных поступлений, что и прежняя система налогообложения, на практике оказывается, что благодаря оптимизации она приносит гораздо больше, так что у правительства появляются средства на финансирование программ социального обеспечения. Единая ставка подоходного налога хорошо зарекомендовала себя в Эстонии, России и Гонконге; Латвия, Литва, Словакия и Украина недавно последовали примеру этих стран.
Невозможно кратко изложить содержание национального бюджета, занимающего несколько тысяч страниц, как невозможно пересказать налоговый кодекс. Граждане не станут требовать, чтобы правительство увеличило расходы до «$100 миллиардов долларов». Они потребуют определенных действий со стороны государства. На уровне штата или муниципалитета это проявляется с особой силой: электорат проголосует за эмиссию облигаций, чтобы профинансировать строительство музея (тем самым соглашаясь выплатить налоги, чтобы погасить заем), но откажется от займа, призванного привлечь средства для строительства берегозащитной дамбы. Граждане могут охотно заплатить налоги, чтобы получить в обмен социальное обеспечение, при этом они могут не согласиться с большими оборонными расходами, или наоборот. Разумеется, расточительность правительства не по нраву налогоплательщикам. Система образования стоимостью в $1 миллиард, возможно, лучше, чем ничего, но система, предоставляющая те же услуги за $500 миллионов, намного привлекательнее.
Экономист Алан Рейнольдс, изучив американскую налоговую статистику за несколько последних десятилетий, полушутя-полусерьезно вывел следующий закон: американцы согласны платить налоги, чистая ставка которых составляет около 10 % от их доходов. Другими словами, какими бы ни были размеры ставки и система налогообложения, чистые налоговые поступления будут на уровне 10 % от валового дохода американцев. Подобно всем законам человеческого поведения, «закон Рейнольдса» может вдруг перестать работать, но до сих пор он отлично срабатывал. В период с 1951 по 2003 год американцы никогда не платили меньше 9 % и больше 11,2 %. Когда в 1993 году президент Клинтон повысил максимальную ставку подоходного налога до 39,5 %, американцы стали платить 9,3 % от доходов, хотя в 1988 году отдавали государству 10,1 % — при максимальной ставке на уровне 28 %. Закон Рейнольдса — прямая противоположность тому, что утверждают сторонники «балансовой суммы». Какими бы ни были налоговые ставки и отчисления в казну, правительство часто не в состоянии отрезать себе больший кусок пирога. Все, что оно в состоянии сделать, — это увеличить сам пирог, перейдя на такую систему налогообложения, которая будет способствовать росту экономики, а не подавлять его (рис. 6.2 и 6.3).