Золото: деньги прошлого и будущего
Шрифт:
План был похоронен в Конгрессе. Республиканцы потребовали, чтобы план включал положение о повторной привязке песо к доллару на уровне 3,5 за единицу американской валюты и о соответствующих денежных механизмах. Противники НАФТА утверждали, что удешевление труда мексиканских рабочих из-за девальвации песо ударит по американским компаниям (по другую сторону границы мексиканские экспортеры приводили те же доводы в пользу девальвации). Был разработан новый план, согласно которому на решение проблемы мексиканского песо следовало направить $20 миллиардов из Фонда валютной стабилизации Казначейства США, созданного специально для этих целей. Лидер республиканского большинства в Сенате Боб Доул по совету Роберта Беннетта, сенатора от штата Юта, предложил, чтобы по настоянию Белого дома Алан Гринспен подписал официальное обещание использовать средства Фонда так, как описал Мальпасс, то есть сократив предложение песо и поддержав его стоимость. Сенатор Аль Д’Амато, председатель Банковского комитета Сената, потребовал,
Республиканцы согласились задействовать средства Фонд в надежде, что к их пожеланиям прислушаются, а Гринспен гарантирует выполнение плана. Вместо этого в феврале 1995 года Казначейство обошло Гринспена, заявив, что тот не желает сотрудничать, и включило сразу все $20 миллиардов из Фонда валютной стабилизации в многомиллиардную программу помощи американским банкам, которой заведовали МВФ и Банк международных расчетов. Валюты не пожелали стабилизироваться. Мексиканский Центробанк продолжал печатать новые песо, заявив, что страна переживает кризис ликвидности. Глава Казначейства Рубин поощрял новые эмиссии, ссылаясь на то, что при инфляции на уровне 60 % в год Мексиканский Центробанк может увеличивать денежную базу на 40 % и таким образом добиться укрепления валюты. Похоже, что Мексика вернулась к гиперинфляции 1980-х годов. Процентные ставки подскочили до небес. Чтобы вернуть кредит Международному валютному фонду, который мексиканское правительство взяло для выплат нью-йоркским банкам, ему пришлось по совету МВФ повысить НДС с 10 % до 15 %; в результате экономика вошла в штопор, а песо продолжил снижение. За доллар уже давали 10 песо, когда власти ввели корто — новый денежный механизм, призванный напрямую сократить денежную базу и поддержать национальную валюту. Спустя семь лет после девальвации мексиканские биржи так и не поднялись до высот, достигнутых в начале 1994 года в долларовом исчислении, несмотря на подъем мировых рынков во главе с Уолл-стрит в конце 1990-х годов.
У Боба Доула наверняка были консультанты, внушившие ему мысль, что в Мексике все могло обернуться иначе, если бы администрация Клинтона с большей ответственностью подошла к решению финансовых проблем. Разве не понятно, что Доул вместе с остальным республиканским руководством предлагал правильное решение по мексиканскому песо?
Джек Кемп, видный деятель Республиканской партии, к экономическим взглядам которого с середины 1970-х годов охотно прислушивались американцы, в марте 1995 года выступил перед Банковским комитетом Сената[107]. По словам Кемпа, проблемы в Мексике возникли по вине мексиканского правительства, прежде всего из-за его неумения правильно изменить предложение песо. Вместо этого мексиканские власти провели малоэффективную, стерилизованную интервенцию, параллельно печатая новые банкноты. Как отметил Кемп, мексиканское правительство при этом выполняло рекомендации Международного валютного фонда и Всемирного банка.
Кемп предложил простое решение: Мексиканский Центробанк должен продать активы из своего портфеля, уменьшить денежную базу и упрочить курс песо. Эта техника, по мнению Кемпа, позволит сохранить привязку песо к доллару на ближайшее столетие, коль скоро в этом возникнет необходимость. Кемп назвал адекватным курс в 3,5 песо за доллар. По его словам, предлагаемый МВФ метод поддержания валюты посредством повышения процентных ставок не сработает, поскольку не связан напрямую с денежной базой или стоимостью песо. Более того, этот метод может только ухудшить ситуацию, поскольку рынки отреагируют на повышение ставок ЦБ.
Кемп обратился к сенаторам с просьбой, чтобы Фонд валютной стабилизации использовался для покупки песо на открытом рынке и хранил их в банке ради сокращения денежной базы Мексики. Если к тому же Мексиканский Центробанк перестанет печатать новые песо, стоимость этой валюты вырастет до планового уровня в 3,5 песо за доллар.
Свой безупречный план Кемп донес прямо до сенаторов.
Но разве могли они понять, о чем идет речь? По всей видимости, нет, к тому же у команды Клинтона был свой план. Кемп был сторонником золотого стандарта начиная с 1970-х годов. Сегодня он остается одним из тех редких людей, кто понимает, как устроены денежные механизмы и как должен работать золотой стандарт. В 2001 году, когда доллар стоил больше, чем предусмотренный договоренностями в «Плазе» уровень в 1/300 унции золота, и тем самым оказывал дефляционное воздействие на экономику, Кемп утверждал, что Гринспену пора отказаться от политики регулирования процентных ставок и начать покупать гособлигации, пока денежная база не расширится, а стоимость золота не опустится ниже 1/300 за унцию. ФРС приняла его доводы близко к сердцу. Несмотря на то, что ФРС не отказалась от плановых ставок и не перешла на золотой стандарт, в 2003 году она снизила ключевую процентную ставку до неслыханных 1,0 % годовых, хотя публично заявляла об опасностях дефляции в японском стиле. Большинство финансовых аналитиков так и не поняли, что ФРС быстро усвоила идеи Кемпа и ему подобных, как не поняли, что в США идет дефляция (точно так же они не знали о разгоревшихся в 1995 году дебатах в Конгрессе). То, что ФРС проигнорировала совет Кемпа ориентироваться на стоимость золота, к сожалению,
Доул был выдвинут кандидатом в президенты США от Республиканской партии в 1996 году, а Кемп — кандидатом в вице-президенты. Во время предвыборной кампании эта пара допустила немало ошибок. Однако никто не оценил по достоинству их усилия по предотвращению краха песо в Мексике, никто не воздал по заслугам Клинтону с его администрацией за допущенные промахи. Признанные экономисты из академических кругов роились вокруг своего предводителя Ларри Саммерса, который воплощал собой все, чем они мечтали стать. Ученые-экономисты смогли убедить себя, что США сделали все, что было в их силах и что Казначейство добилось потрясающих результатов, хотя на деле оно полностью провалило порученное ему дело, чего и следовало ожидать. Американские СМИ приняли суждения экономистов за чистую монету, не понимая и не замечая споров по поводу экономики, которые шли в Конгрессе прямо у них под носом. Решение мексиканской проблемы, предложенное Казначейством и МВФ — а именно, предоставление огромных средств иностранным кредиторам Мексики при поддержке девальвации и повышения налогов — позже применили во время Азиатского финансового кризиса. Все азиатские валюты можно было бы поддержать за счет минимальных трат и усилий — так, как следовало поддерживать песо.
В итоге Республиканская партия сама забыла о дебатах начала 1995 года. После того как Джордж Буш победил на выборах в 2000 году, новый Минфин при содействии МВФ разрушили еще одну многообещающую развивающуюся экономику, проявив некомпетентность даже большую, чем команда Клинтона. Когда в конце 2000 года под давлением оказалась привязка турецкой лиры к доллару, МВФ убедило правительство повысить налоги. Привязка рухнула в начале 2001 года, и МВФ с согласия Казначейства предложил решить проблему за счет приватизации Turk Telecom (иностранные инвесторы, готовые купить успешную телекоммуникационную монополию по привлекательной цене, найдутся всегда и везде, и некоторые из них обзаведутся влиятельными друзьями). Лира стремительно снижалась, но ни Казначейство, ни МВФ, ни бывший топ-менеджер Всемирного банка, назначенный министром экономики Турции, так и не осознали, что в стране случился крах национальной валюты. Граждане Турции, однако, поняли это слишком хорошо. Возмущенный турецкий избиратель запустил кассовый аппарат в голову премьер-министра Турции Бюлента Эчевита.
IV
В 1984 году Югославия заявила о себе традиционным для амбициозных развивающихся стран способом — предложив провести Зимние Олимпийские игры на своей территории. Олимпиада прошла без сучка без задоринки, и у гостей сложилось впечатление, что Югославия — процветающая и счастливая страна. К концу 1993 года Югославия распалась вследствие гражданской войны, а динар превратился в необеспеченный «фантик», подешевев с 1991 года в 100 септиллионов раз (число с 26 нулями). Как это произошло?
Проблемы у Югославии появились в 1980 году, когда доллар резко вырос в цене. Югославия прошла через все то, что довелось пережить Мексике, с той лишь разницей, что Мексика в 1988 году смогла остановить навязанную МВФ гиперинфляцию, а Югославия, получив от фонда помощь в 1987 году и проведя «шоковую терапию» в 1990 году, довела девальвацию динара до астрономических масштабов. Гражданская война стала естественным следствием гиперинфляции: республики в составе послевоенной Югославии решили, что им лучше выйти из федерации и действовать в одиночку.
Хотя у Югославии, объединенной в федерацию маршалом Иосипом Броз Тито в 1945 году, порой возникали проблемы с динаром, по большей части он был довольно устойчивой валютой. С 1965 по 1970 год динар был привязан к доллару в пропорции 12,5:1 — на том же уровне, что и мексиканский песо. Во время колебаний валютных курсов в начале 1970-х годов динар снизился до 17–18 единиц за доллар, но не тронулся дальше с этого уровня до 1980 года. Югославский вариант социализма имел недостатки, но в целом страна богатела. В период 1960-1980-х годов ВВП Югославии, согласно официальным данным, в среднем рос на 6,1 % в год. Несмотря на то что за этими образцово-показательными цифрами скрывался целый ряд экономических проблем, в 1980 году страна могла похвастаться 91-процентной грамотностью и средней продолжительностью жизни в 72 года. Югославские трудящиеся в среднем получали около $3000 в год. При Тито экономика была плановой, но гораздо более либеральной, чем советская. Югославская экономика включала капиталистические элементы, в частности, позволяла брать кредиты в зарубежных банках. Будучи коммунистической страной, Югославия сохраняла независимость от остального соцлагеря. Тито никогда не заключал альянсов с Советским Союзом, а представителей просоветской оппозиции сажал в тюрьму. Югославия не входила в Организацию Варшавского договора. В стране царил мир, и особой этнической напряженности не чувствовалось. Тито умер в мае 1980 года.