Золото гномов

Брайан Дуглас

Гномы с факелами в руках встали вокруг озера, не решаясь ступить за незримую черту, обозначенную руками статуй. Свет факелов заплясал на гранях великолепных кристаллов, вспыхнул на слитках серебра; по лицам золотых статуй пробежали тени, и стало казаться, будто они оживают. Несмотря на то, что прежде плакальщицы показались Конану совершенно одинаковыми, теперь, в мягком отсвете пламени, он видел различия. Одна была постарше, другая помладше; две других казались близнецами, но и в выражении их лиц появились свои особенности. Та, что стояла справа от варвара,

словно бы нахмурила брови, а та, что была слева, как будто слегка улыбнулась. Конан решил, что это игра света, и перестал ломать над этим голову.

Сфандра, дрожа — то ли от алчности, то ли от возбуждения при виде несметного сокровища, открывшегося перед ней, — вдруг подумала о человеке по имени Алазат. Как он прошел по этим лабиринтам — один, не имея ни факела, ни спутников, которые показали бы ему дорогу? Какой была его встреча с Плачущей-Во-Тьме? И что почувствовал он, когда увидел в тусклом свете золотые статуи, слитки драгоценных металлов, сверкающие грани кристаллов?

Откуда-то из темноты навстречу процессии вышел огневолосый Алвари. Ни Конан, ни Сфандра так и не поняли, прятался ли он в глубине пещерного зала или же пришел сюда по другому тоннелю.

Вперед выступил предводитель и заговорил с Алвари повелительным тоном:

— Мы посылали тебя в гирканские степи, Алвари,

сын Алвари, дабы ты отыскал украденный из нашей сокровищницы синий камень Харра, ибо без Харры нас не слышит Луна и чары наши слабы.

— Я сделал то, ради чего меня посылал в степи мой народ, — отозвался Алвари.

Предводитель отряда подался вперед.

— Ты принес сюда камень?

— Да, — громко сказал Алвари и вытащил из-под плаща большой синий кристалл. Резким движением воздев его над головой, он выкрикнул торжествующе:

— Вот он.

Гигантское помещение озарилось мягким синим светом, тусклым и в то же время сильным. Теперь можно было различить даже своды пещеры, терявшиеся в необъятной выси.

Из всех присутствующих только Конан не испытывал благоговейного ужаса.

— Алвари, — произнес он в полной тишине, — ты лжец.

Все головы повернулись на звук этого голоса. Нимало не смущаясь, варвар продолжал:

— Когда я спас тебя из рук казаков, ты обещал мне золото гномов.

— Не заставляй меня уличать во лжи тебя, Конан-варвар, — невозмутимо ответил Алвари. Сейчас, озаренный таинственным синим пламенем, он казался выше ростом, и во всей его приземистой фигурке появилась значительность, которой раньше не было. — Я обещал тебе лишь одно: рано или поздно ты будешь стоять в этой пещере и созерцать сокровище моего народа. И вот ты здесь и видишь то, что сокрыто от глаз людских. Само по себе созерцание золота гномов — уже благодеяние.

— Благодарю, — сказал Конан кисло, — но речь шла о том, что я заберу золото себе.

— Об этом оставь и мысли, чужеземец, — резко вмешался предводитель.

— Но Алвари…

— Алвари — не вождь своего народа. Он не может говорить от имени всех, сказал предводитель.

Конан пожал плечами. Он ничего иного и не ожидал. Глупо было

бы думать, что подземный народец так запросто расстанется с несметным богатством, которое, к тому же, служит для них источником своеобразного могущества.

— Мне не хочется действовать силой, — начал Конан. Гномы в полумраке зашевелились, угрожающе забряцало оружие. У варвара неприятно заныло в животе, когда он подумал о том, что оружие им не поможет, если он осуществит свою угрозу. — Подумайте как следует, — повторил он. — Я все равно заберу то, что мне причитается, доживете вы до этого или погибнете.

— Нет! — яростно сказал предводитель. Конан глубоко вздохнул. Сфандра содрогнулась, когда ее спутник внезапно заговорил на чужом, странном языке, примитивном и жестоком.

— Сюда, огненный брат! — сказал Конан. — Добрая добыча!

Смрад распространился по пещере, вихрь заколебал пламя маленьких факелов. Синий, спокойный свет, исходивший от волшебного камня, вдруг словно бы отступил перед алыми сполохами, озаряющими огромный зал в скале. Безобразный, нагой, красный демон высился возле варвара, растянув в ухмылке клыкастую пасть.

— Хозяин звал, — умильно проговорило чудовище на том же глухом языке, понятном в этом зале только Конану. — Хозяин добрый. Назвал огненным братом.

Гномы сбились в кучу, в ужасе глядя на возникшего из ниоткуда монстра. Они, конечно, слышали от Алвари о том, что варвар подчинил себе ифрита, воспользовавшись нечестивыми чарами, но никак не ожидали, что им придется столкнуться с ифритом лицом к лицу. Ифрит между тем жадно смотрел на них, и из его полураскрытой пасти потекла слюна.

— Уступите ему! — крикнул Алвари. — Он ни перед чем не остановится.

— Лучше нам погибнуть, чем своими руками отдать сокровище какому-то чужеземцу, — сказал предводитель. Узкие кошачьи зрачки его глаз расширились и засветились желтым огнем.

— Ифрит возьмет не только ваши жизни, — возразил Конан. — Я напущу его на ваш поселок. Подумайте о ваших женщинах, о детях. Эта необъятная утроба всегда голодна.

— Ты не сделаешь этого! — горячо сказала Сфандра.

Конан повернулся к ней. Его глаза пылали ледяной синевой. Озаренное с одной стороны голубым мертвенным светом камня Алазат Харра, а с другой беспокойным демоническим багрянцем, лицо варвара, похожее на чудовищную маску, было ужасно.

— Нет, — ответил он. — Я сделаю это. Меня хотят обмануть, обвести вокруг пальца. Пусть я дикарь, но я заставлю этих людишек сдержать слово.

И он поднял руку, готовясь отдать ифриту приказ.

— Будь ты проклят, — прошептал предводитель. — Мы отдадим тебе наше золото, Конан-варвар.

— Я вам не верю, — сказал Конан. — Вы пытались сделать из меня дурака. Второй раз у вас это не получится.

— Клянусь тебе Четырьмя Кэн, золото гномов будет твоим с той секунды, как ты наложишь на него руку, и твои кони вывезут его на свет солнца, торжественно произнес предводитель.

— Пусть Алвари оставит синий камень и подойдет ко мне, — распорядился Конан.