Золото и мишура
Шрифт:
Удача сопутствовала им. Они сумели добраться до решетки, отделявшей одиночные камеры, и при этом никого из охраны не встретили. Джо проворно открыл замок и втолкнул Вулриджа в мрачный, с застоявшимся тяжелым запахом коридор, по одной стороне которого размещались низкие стальные двери, ведущие в одиночные камеры.
— В которой тут Арчер? — прошептал Джо.
Вулридж указал на одну из дверей. Джо подбежал, открыл замок и распахнул дверь.
— Арчер, это я, Джо. Выходи скорее! — Повернувшись к Вулриджу,
Надзиратель начал было что-то говорить, но Чарли Красное Облако ударом приклада по шее заставил его заткнуться.
— Делай, как сказано, белый!
Дрожащими пальцами Вулридж стал расстегивать китель.
— Арчер, ну где ты там?! Мы пришли, чтобы вытащить тебя из этой дыры.
Плотно зажмурив от внезапного света глаза, Арчер на карачках выбрался из камеры.
— Отдашь ему свою одежду, — приказал Джо Вулриджу, — потом сам отправишься в эту гребаную одиночку!
Вулридж, оставшийся в одном исподнем, раскрыл рот. Джо помог Арчеру подняться, а когда тот наконец-то встал, сунул ему в руки униформу Вулриджа.
— Надевай это на себя, да побыстрее!
Чарли Красное Облако подтолкнул Вулриджа к распахнутой двери камеры и пнул ногой в зад.
— Залезай туда, белый! Считаю до трех, или худо будет!
Вулридж проворно нырнул в одиночку. Чарли Красное Облако захлопнул за охранником дверь и запер на замок. Арчер, щурясь от яркого света, натягивал брюки Вулриджа.
— Здесь еще двое, — прошептал — он. — В третьей и в пятой.
— Черт возьми, Арчер, не можем же мы освободить всю эту проклятую тюрьму! — сказал Джо, подбегая к пятой камере и открывая ее. Швырнув внутрь связку ключей, Джо прошептал:
— Освобождайтесь сами!
Из открытой двери шел ужасный запах. Джо сделал знак Арчеру и Чарли Красному Облаку, а затем побежал к решетчатой перегородке. В напяленной униформе Вулриджа, не смея поверить в такую удачу, Арчер поплелся вслед за Джо. Свобода!
— Да благословит тебя Господь, Джо Тандер! — прошептал он.
— Ладно, о благословении будешь говорить позже. Мы еще не выбрались отсюда. Поторопись!
— Странно, почему мясной фургон сегодня так задержался? — спросил охранник Пит Уэйнрайт, удобно облокотившись на парапет восточной башни «А», с которой хорошо был виден тюремный двор. В двадцати пяти футах под ним стояла белая повозка «X. Нормамби и сыновья» — по-прежнему вплотную к двери, через которую обычно разгружали доставляемую провизию. Одна из лошадей всхрапнула, мучаясь от жары.
— Может, ревизор обнаружил, что в мясе недостает личинок мясных мух? — отгоняя овода, предположил второй охранник.
— Брось, мясо совсем неплохое. Жена сколько раз готовила и говорит, что здешнее мясо ничуть не уступает тому, что она покупает в городе. А кроме
— Да, конечно, нам отрезают куски сравнительно неплохие. Но вот то, что достается арестантам, я не осмелился бы предложить даже собаке. А, вот, наконец…
Двое охранников взглядом проследили за повозкой, которая через внутренний тюремный двор подъезжала к воротам. Охранявшие ворота парни вышли из караульного помещения и начали открывать их.
Ястребы все так же продолжали кружить в безоблачном небе.
Надзиратель Арманд Уитни, заглянувший на кухню в надежде чего-нибудь перехватить, нашел ее совершенно пустой.
— Э-эй! — крикнул он и огляделся. За те три года, что он проработал в тюрьме, никогда еще не доводилось ему видеть кухню безлюдной. Тут до его слуха донеслись глухие удары в большую деревянную дверь, за которой находилась холодильная камера. Торопливо обогнув топившиеся углем плиты, он открыл дверь. Оттуда выскочил мистер Леверетт, ревизор.
— Бей тревогу! Остановите мясной фургон! Это индейцы!
— Индейцы?!
Надзиратель в несколько прыжков пересек кухню и подбежал к колоколу.
— Индейцы!!! — кричал Леверетт. — Они захватили с собой всю эту чертову кухонную бригаду!
Схватив цепь, надзиратель принялся звонить в колокол.
— Бог ты мой, индейцы?!
Тем временем в мясном фургоне находилось семеро заключенных, работавших на кухне, Арчер и индейцы; все они услышали тревожные удары колокола. Бьющаяся Птица, сидевший возле передка фургона, высунулся в маленькое окошко и крикнул вознице:
— Прорывайся через ворота, или я убью тебя! Понял меня, белый?!
Лекс Тернер, которого трясло мелкой дрожью, начиная с семи часов утра, когда шоуни навели на него дула своих ружей и конфисковали повозку, ударил плетью лошадей. Лошади галопом помчали к воротам. Возвещая всю округу о побеге, громко выла паровая сирена.
На восточной башне «А» Пит Уэйнрайт направил свое ружье «Миссисипи» на удаляющуюся повозку и, прицелившись, выстрелил; другой охранник тоже открыл огонь.
— По лошадям, по лошадям стреляй! — крикнул Уэйнрайт.
Двое охранников пытались закрыть гигантские створки тяжелых ворот, стараясь упредить мясной фургон. Это была первая за всю историю тюрьмы попытка массового побега; выведенные из своего обычного дремотного состояния, надзиратели и охранники выбежали во двор и принялись палить по фургону.
У Лекса Тернера по лицу градом катился пот. Он нахлестывал лошадей, молясь Богу и с минуты на минуту ожидая, что очередная пуля убьет его. Огромные ворота были уже наполовину закрыты. Лекс Тернер услышал, что сидевшие в фургоне индейцы тоже открыли огонь по охранникам на башнях.