Золото и мишура
Шрифт:
— Знаешь, а у тебя отменные титьки, — сказал он после некоторого раздумья. — Да и задница ничего. От нее сам Джордж Вашингтон загорелся бы.
— Ха, только Марте об этом не рассказывай.
Собрав волосы на макушке, Летти завязала их розовой ленточкой. Кабинет «А» был лучшей из всех «комнат любви»: тут имелись три окна, выходящие на площадь. Но обставлена она была дешевой, обитой ситцем мебелью, а хилые розочки усеивали обои, словно тараканы.
Летти повернулась к аферисту.
— Слейд, я думаю, что ты меня вовсе не любишь. В конце концов,
Густые черные брови Слейда сошлись на переносице.
— На понт берешь?
— Ничего подобного. И ты отлично знаешь, что ребенок твой.
Слейд знал, что она говорит правду. Как совладелец «Бонанзы», он всегда пользовался лучшим кабинетом, а именно в эту комнату поселил полтора месяца назад Летти как свою личную «гостью», сразу же условившись с Чикаго, чтобы никого из клиентов к Летти не посылали.
Затянувшись папиросой, След ухмыльнулся.
— Что ж, а это, должно быть, забавно — обзавестись ребенком! — сказал он.
— Ничего забавного нет, пока у ребенка не будет настоящего отца.
— Если ты закидываешь удочку на предмет того, чтобы я сделал тебе предложение, забудь об этом. Я не женюсь на шлюхе.
Она пожала плечами.
— Стало быть, он родится внебрачным ублюдком, потому что мне вовсе не светит делать аборт… — Летти оборвала себя, так как дверь комнаты распахнулась. — Эй, в чем дело, я извиняюсь?! — воскликнула она.
Эмма вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Слейд торопливо натянул простыню и уставился в ее аметистовые глаза. Когда Эмма подошла к постели, он загасил окурок.
— Извините, миссис Кинсолвинг, если бы вы постучали, я надел бы, по крайней мере, кальсоны.
Эмма вытащила из своей сумочки небольшой крупнокалиберный «дерринджер» и нацелила его в лицо Слейду.
— Если бы сейчас был жив мой муж, — сказала она, — и если бы он стал губернатором, то он учредил бы здесь надлежащую полицию, которая быстро бы управилась с таким подонком, как ты. Но поскольку ты убил моего мужа, приходится мне быть орудием закона.
— Вон отсюда к чертовой матери!
Эмма приставила дуло ко лбу Слейда.
— Только не думай, будто он не заряжен.
Слейд застыл на месте: впервые в жизни он почувствовал ужас.
— Одну минутку! — торопливо прошептал он.
— Зачем? Разве две ночи назад ты дал нам эту «минутку»? И разве дал «минутку» сторожам, прежде чем убить их?
— Я не знаю, о чем вы говорите.
— Знаешь, очень даже знаешь! Я нажимаю на курок, Слейд Доусон. Я — твой палач.
— Господи! — Следа била крупная дрожь. — Летти, зови же на помощь!
— Поздно! Прощай же, ублюдок!
С этими словами Эмма нажала курок. Щелк! Летти вскрикнула.
Ничего не произошло.
Эмма убрала пистолет и отступила на шаг. Слейд Доусон покрылся холодным потом.
— Сука
— Что, собственно, и требовалось. Я бы не убила тебя. Но мне известно, что ты сделал, и так просто ты не отделаешься. Я сильнее тебя, Слейд Доусон! И всегда, покуда ты живешь в этом городе, ты останешься тем, что ты есть: дешевым, грязным, паршивым жуликом! Мразь! Одно из двух: либо Сан-Франциско будет городом для таких, как ты, либо он сделается городом для таких, как я. Сама же я ничуть не сомневаюсь, что в один прекрасный день именно ты уберешься из этого города.
Положив пистолет в сумочку, Эмма открыла дверь. Презрительно взглянув на Летти, одарила напоследок Слейда Доусона поистине убийственным взглядом и вышла, хлопнув дверью.
— Ничего не понимаю, что здесь произошло? — спросила Летти.
— Мразь… — прошептал Слейд, переводя взгляд с закрытой двери на Летти. — Она обозвала меня мразью!
— Что ж, давай будем откровенны, миленький. Ты ведь и вправду не из тех, кого Папа Римский когда-нибудь пригласит в коллегию кардиналов.
С воплем раненого зверя Слейд соскочил с кровати, сграбастал Летти и уже занес кулак, чтобы ударить.
— Ребенок! — взвизгнула она.
При этом слове Слейд замешкался, потом медленно опустил руку.
Ребенок. Его ребенок.
Мразь…
Чикаго не раз повторяла, что нужно становиться респектабельнее.
— Извини, — сказал он и погладил ее плечо.
Респектабельнее… Сын…
Он взглянул на дверь, думая об Эмме. Вот она-то была респектабельной, черт бы ее побрал! Может быть, таким и окажется будущее Калифорнии…
— О чем задумался, миленький? — спросила Летти, положив ладонь ему на грудь.
Он вновь посмотрел на нее. «Черт побери, ведь у меня же есть деньги, — подумал он. — Но вот вопрос: женившись на этой шлюхе, смог бы я выдавать ее за леди? Бог знает. В Сан-Франциско все возможно…»
Глава десятая
— Насколько мне известно, у вас здесь находится заключенный по имени Арчер Коллингвуд? — спросил одноглазый мужчина.
Начальник тюрьмы штата Огайо Эдвард Ридли подался чуть вперед и водрузил на нос пенсне.
— Да. Номер 4162. Рад сообщить вам, что после весьма неудачного начала, когда пришлось его даже в одиночке подержать немного, он стал образцовым заключенным. Он уже заработал себе месяц, который будет вычтен из срока его заключения. Более того, я бы с удовольствием представил его на условное освобождение. Его влияние на других заключенных тоже образцовое. У него был очень тяжелый сокамерник — индеец по имени Джо Тандер, но, как мне доложили надзиратели, Коллингвуд сумел так повлиять на индейца, что тот начал подчиняться всем требованиям системы. Так что я рад сообщить, что две недели назад Джо Тандер был условно освобожден. — Начальник тюрьмы прочистил горло. — Как начальнику здешней тюрьмы, мне особенно приятно видеть, что наша исправительная система действует.