Золото колдуна
Шрифт:
– О нет! Только не Владик!
– с неподдельным ужасом воскликнула Надия.
– Он же маньяк! Ты что, забыл? Он через минуту разговора предлагает "что-нибудь сыграть", и, если не откажешься, будет полчаса насиловать уши своим скрипом. А откажешься - так сразу обида смертная! Он бы нас ещё на маршруте задолбал!
– Да уж, ну его! Я бы лучше взял напарницей какую-нибудь симпатишную скрипачку. Например, Мэгги из "Country Sisters", - размечтался Родион.
– Пускай скрипит на скрипочке и задницей крутит.
– Эта американская сучка тебя взяла бы только сапоги чистить, - ответила Надия: ни одна нормальная девушка не потерпит, чтобы в её присутствии парни хвалили другую.
– Она не американка, а чешка, - сказал Родион, перебирая струны.
– И она действительно классная скрипачка.
Надия презрительно фыркнула.
– А спой что-нибудь такое... лирическое, - неожиданно попросила Настя.
– Или банджо для лирики не подходит?
Родион издал горлом странный звук и прихлопнул струны ладонью.
– Можно и лирическое,- он перебрал струны. Задумался на несколько мгновений...
Дева Бури, вестница печали,
Наяву - иль, может быть, во сне -
Из какой недостижимой дали
В этот вечер ты явилась мне?
Видел я, как в небе тёмно-синем,
Оседлав неведомую тварь,
Ты летела, голову закинув,
На закат, где дотлевал пожар,
Голубым окутанная светом
Рассекала звёздные рои,
И хвостом взбесившейся кометы,
Развевались волосы твои.
Смех твой, дерзкий, страшный и манящий,
Раздавался в тёмных небесах,
А внизу, в непроходимых чащах
Откликались волчьи голоса.
Пронеслась, оставив след белёсый
Медленно истаять в синеве.
Тьма ночная наступает косо,
Расстилая тени по траве.
В облаках и в омуте стоячем
Отзвук смеха звонкого дрожит.
Ты даруешь славу и удачу
Тем, кто головой не дорожит.
Дева Бури, вестница печали!
Не во сне, а точно - наяву
Ты придёшь. Тебя мы долго ждали,
И рубин прольётся на траву.
А когда закончится удача,
Сталь чужая подведёт итог,
Хлынет жизнь из жил рекой горячей
И земля рванётся из-под ног,
Снова ты предстанешь предо мною
В зыбком свете недалёких звёзд,
И укажешь призрачной рукою
Мне дорогу на пурпурный мост.
Я уйду в неведомые дали,
На весёлый праздник - вечный бой,
Дева Бури, вестница печали,
Вечно очарованный тобой.
Стихли переборы, и путешественники долго сидели в молчании.
– М-да... серьёзная вещица, - признала Надия.
– А чьё это?
– Не помню, - соврал Родион. Он отлично знал, "чьё это", потому что сам сочинил стихи и придумал к ним музыку. Однако он опасался, что, если он признается в своём авторстве, то друзья станут неискренне хвалить его творчество - или, наоборот, примутся выискивать блох. Нет уж. Пусть принимают песню как есть...
– А Дева Бури - это валькирия?
– предположила Настя.
– Судя по всему, - ответил Родион.
Путники снова замолчали. Родионова песня очень удачно легла на общее настроение, порождённое ясным тёплым летним вечером и безлюдными просторами вокруг, когда душу охватывает светлая грусть и томительно-сладкое предчувствие чудесного приключения.
На следующий день, поднявшись до света, кладоискатели закусили, свернули лагерь и пустились дальше в путь.
Они не знали, что за день им предстоит. Не знали, что в конце следующего дня им всем искренне захочется сдохнуть, а потом судьба не раз предоставит им такую возможность.
Глава 5. Добро пожаловать, гости дорогие!
– Эй!
– крикнула Настя из-за раскидистой ивы.
– Я, кажется, что-то нашла!
– Кажется, мы у цели!
– пропела Надия, подойдя ближе.
Это были остатки мраморного моста, перекинутого через ручей. Годы не пощадили его: перила обрушились, арка потрескалась, и половина её лежала на боку в воде. Но вторая половина держалась на удивление надёжно, и путешественники, хоть и с великими предосторожностями, но перешли по ней на другой берег.