Золото Ларвезы
Шрифт:
– Коли вы так говорите, не возьму с собой книжек, и даже вспоминать о них не стану. Из жизни я тоже много чего могу порассказать.
Эрмодия решила, что компаньонка из нее в самый раз, и у Орсойма не было возражений, и на предложенное жалование она согласилась. В день отъезда пришла в немарком дорожном платье, багажа всего ничего – саквояж да котомка за спиной.
Лабелдоны со своей спутницей заняли просторное двойное купе в вагоне первого класса, оплаченное «Маслами и пряностями Юга». Окна в медной окантовке, раскладные плюшевые диванчики, умывальник с уходящим в стену отводком, шкафчики на замочках – для мелких вещей ежедневной необходимости. В каждом отделении привинченный к полу столик накрыт белоснежной скатертью, пол застелен коврами с обережным узором.
Клименда начала с того, что
Стюард безропотно заменил скатерть, а госпожа Лабелдон после этого почувствовала, что находится под защитой. Супруги решили, что в Сакханде наймут женщину для уборки, повара и еще одного мужчину-слугу, поэтому Эрмодия заранее переживала: будут ли они ее слушаться, не станут ли делать назло или вести себя непочтительно… Но если доверить командование Клименде, она им спуску не даст.
В купе было душно: наглухо завинченные окна в дороге не открывались – из соображений безопасности, чтобы никакая нечисть в вагон не заскочила. Обереги изношенные, после катастрофы с Накопителями магические мастерские не производят их в достаточном количестве.
– Не могли они разве хотя бы несколько Накопителей спасти, все равно эти древние маги, которых там держали, были покалеченные и не смогли бы жить как все, какая им разница, где лежать… А обереги всем нужны, без них люди страдают! – с горячностью сказала однажды Эрмодия, изнывающая от духоты и застоявшихся несвежих запахов.
– Там была сложная магическая система, которая целиком разрушилась, но ты не поймешь, это долго объяснять и для тебя это будет неинтересно, – Орсойм знал все на свете, водил знакомство и с торговыми служащими, и с магами. – Доподлинно неизвестно, что случилось, но кто-то все изгадил. Если б не это, и смуты бы не было. Золотой век закончился вместе с Накопителями, и от тебя требуется все твое благонравие, чтобы ты была моей милой домашней волшебницей и поддерживала меня во всех начинаниях, тогда я займу кресло управляющего, и мое жалование в дальнейшем позволит нам покупать хорошие обереги, несмотря на дороговизну.
Днем они ходили в клубный вагон для пассажиров первого класса – Орсойм в мужской салон, Эрмодия с Климендой в дамский. После госпожа Лабелдон с удовольствием слушала, как ее компаньонка перемывает косточки остальным пассажиркам.
Та все примечала: у кого грязь под ногтями, у кого слегка помятый воротничок, у кого пристал к подолу волос, кто ест конфеты, хотя платье на талии того и гляди расползется по швам, кто робеет, как дурочка, чересчур умничает или ведет себя развязно, под стать дамам полусвета. Клименда разбирала их обстоятельно и азартно, отпуская меткие словечки, уничижительно копируя чужие интонации. Эрмодия наслаждалась, слушая эти речи: она ведь не такая, как другие дамы. И платье на ней не лопается, и воротничок не смялся, она не похожа ни на стеснительную дурочку, ни на невоспитанную выскочку. Она в их обществе, как роза в хрустальной вазе посреди курятника.
Лишь об одной женщине Клименда говорила хорошо, да не просто хорошо, а с восхищением и обожанием – о королеве Глодии.
– Королеву звали Джименда, – поправила ее Эрмодия в первый раз. – Я имею в виду покойную супругу его величества короля Руверета, а Глодия – из прежних королев?
– Глодия была супругой Дирвена-самозванца, но в отличие от этого угробца с дурной безмозглой башкой, которому я в глаза наплюю, ежели до него доберусь, она была истинной королевой! Потому-то и пострадала от нечисти, с которой он столковался…
– Да разве жена узурпатора и самозванца может считаться королевой?!
– Глодия была королева с макушки до пят, всем королевам королева! Из крестьянского рода, но почем знать – может, на какую-нибудь из ее прабабушек в свое время положил глаз кто-то из Дарчеглерумов, но это, понятное дело, осталось в тайне. Зуб даю, так и было, и в ее жилах течет самая настоящая королевская кровь! Кабы не ее благое влияние и заступничество, этот засра… узурпатор окаянный половину Аленды бы перемесил, и нынче было бы куда больше развалин. Ей не могли простить ее удивительного благородства, и она стала жертвой подлой интриги. Сперва венценосный супруг-угробец отправил ее в опалу – на окраину города, в Лоскутья, там и потолки протекали, и под обоями была плесень, и на кухне воняло, и мыши средь бела дня бегали. Но это еще не все, потом к ней подослали для расправы амуши, и те вырвали прямо у нее из утробы недавно зачатого ребеночка. Верные подданные успели спасти свою королеву и прятали ее в лечебнице при храме Тавше, пока смута не закончилась. А потом… – Клименда выдержала многозначительную паузу, – потом королева таинственно исчезла. Никто не знает, куда она ушла, всеми преданная и оболганная, с кристально чистой благородной душой, сияющей, как алмаз в ночи. И знаете, что я еще скажу, вот кабы законная королева Глодия сидела на троне, наша жизнь была бы сплошной мед да шоколад! Сами виноваты, что потеряли свою королеву, а теперь поздно слезы лить. Эх, давайте-ка, чтоб не печалиться, о другом потолкуем. Заметили, у этой индюшки госпожи Сеглерум из-под верхней юбки выглядывает нижняя в пошлый цветочек? Маркиза, а одевается, как модистка! Я думаю, для того она этакую нижнюю юбку надела, чтоб не жалко было выкинуть, если в поезде пообтреплется…
С такой интересной собеседницей скучать в дороге не приходилось. И Орсойм пребывал в сносном расположении духа, не выговаривал Эрмодии за то, что она пристает к нему с женскими глупостями и не знает, чем себя занять. Путешествие оказалось вовсе не таким тягостным, как она опасалась.
Только один эпизод омрачил ее настроение – когда на станции Табрай она увидела этих.
Две женщины в форме амулетчиков Ложи, с нашивками железнодорожных служащих. На них были штаны и куртки с карманами, шнурованные ботинки, ремни с поясными сумками – все как у мужчин-амулетчиков. Одной лет сорок, полная, с широким круглым лицом и шапкой вьющихся волос, подрезанных до ворота, Эрмодия ни за что бы не вышла за порог с такой простецкой прической. Другая помоложе, наверняка считает себя хорошенькой, каштановые волосы заплетены в косу, ремень на талии туго затянут, как будто напоказ. Они осматривали состав на предмет прицепившейся нечисти, заглядывали под вагоны, забирались по лесенкам на крыши. Вроде бы что-то нашли – с дальнего конца поезда донеслись их возгласы.
– У тетки-то задница в штанах еле помещается, – поглядев сбоку на приунывшую Эрмодию, заметила компаньонка. – Боги свидетели, я бы постыдилась! А молодая и вовсе коза козой.
Они чинно прогуливались по перрону вдоль длинного вокзального здания. Клименда держала над ней шелковый зонтик с оборками – от солнца. Пассажиры высыпали размяться и подышать свежим воздухом, было людно, как на бульваре в час променада, а эти две амулетчицы никого не стеснялись.
В прежние времена амулетчиками на государственной службе становились главным образом мужчины. Из женщин мало кому удавалось туда пробиться, большинство амулетчиц находило применение своим способностям по хозяйственной части. А после смуты все переменилось – Верховный Маг издал указ, чтобы их тоже брали, «ибо для амулетчика Светлейшей Ложи главное не половые признаки, а лояльность, соблюдение Устава и голова на плечах». Тех, кто переметнулся на сторону самозваного короля, от службы отстранили, так что лояльные амулетчики были нарасхват.
Орсойм не одобрял женщин-амулетчиц, и Эрмодия тоже не одобряла. Но желающие нашлись, да еще захотели носить мужскую форму – якобы в штанах заниматься такими делами сподручней, чем в юбках – и руководство пошло им навстречу. Вдобавок тех, кто изъявил желание, начали обучать рукопашному бою – считалось, что для амулетчиков Ложи это полезный навык. Если в присутствии Эрмодии заходила речь о таких ужасных вещах, она говорила: «Фу, не надо об этом, это же совсем противоестественно», – всячески показывая, что ей неприятно.