Золото Ларвезы

Орлов Антон

Мастер Бруканнер вместе с Тейзургом и Хантре разрушил алендийский Накопитель, при этом был ранен, и когда они уходили через Хиалу, его раны кровоточили. Людям не стоит оставлять в Нижнем мире свои телесные выделения, для обитателей Хиалы это словно путеводная ниточка. Мастер носил оберег от демонов – медальон с выгравированными рунами, специально для него изготовленный. Венша знала, что за тайный ингредиент добавили в сплав. Вышло так, что она была третья из посвященных. Тейзург наложил на нее заклятье, чтоб она ни словом не могла обмолвиться о том, что

Хантре вскрыл себе вену и нацедил в плошку крови, которую влили в расплавленный металл: кровь таких, как он – для демонов Хиалы непреодолимая преграда.

Бартожец по-сурийски не говорил, а из здешних никто, кроме нескольких светлокожих бродяг из дальних краев, не говорил на его языке. Другое дело Венша: представители волшебного народца понимают любую человеческую речь и годятся в переводчики – если сумеешь с ними поладить или это в их интересах.

Она разлила чай – концы длинных рукавов свисали ниже колен, пряча когтистые пальцы амуши, но она ловко управлялась с любыми предметами сквозь шелковую ткань – и устроилась на подушке возле стены, в тени, словно скрытая третья вершина треугольника. Это показалось ей забавным, и Венша беззвучно хихикнула под вуалью.

От Бруканнера она была в восторге, люди нечасто бывают такими занятными. Матерый, кряжистый, покрасневшее под олосохарским солнцем лицо заросло неряшливой седой щетиной. Вместо правого глаза бронзовая штуковина с выпуклой стекляшкой, держится на засаленном клепаном ремешке, а уцелевший левый глаз – по-стариковски блеклый, внимательный и ехидный. Собственных пальцев у него осталось всего семь, зато он носил перчатки с механическими протезами и вшитыми амулетами, а в карманах у него лежало двое серебряных часов-луковок: одни все время тикали, а другие он включал для отсчета секунд.

Иные из здешних думали, что его покалечил кто-то из зловредного народца, и сокрушенно качали головами вслед, но он покалечился сам – «по молодости да по глупости, пока опыта не нажил». Он был мастером-подрывником, рушил скалы – без заклинаний и амулетов, единственно с помощью непостижимой для амуши человеческой науки. Он и алендийский Накопитель таким способом уничтожил. Венша собиралась выяснить, сгодится ли его наука для защиты Ляраны от врагов.

Сидевшая напротив Фарийма в темно-красном с золотым шитьем платье выглядела царственно, что от нее и требовалось.

С капителей колонн на них смотрели притаившиеся среди мраморной листвы птицы, улитки, ящерицы. На иных колоннах были только белые выпуклости – словно яйца, из которых пока еще ничего не вылупилось. Кто там прячется, известно только ваятелям, а может, и они раньше срока ничего не знают.

В центре дворика находилась чаша будущего фонтана, там ослепительно сверкала золоченая чешуя змеи, кусающей себя за хвост на фоне изумрудно-зеленой мозаики. Сейбур выбрался на солнцепек и катал по плитам тарахтящую штуковину на колесиках, которую смастерил для него Бруканнер. Тем лучше: меньше риска, что кто-нибудь исхитрится их подслушать. Для защиты от чужих ушей Венша использовала свои чары, но не стоит недооценивать

засланцев, среди которых каждый второй или маг, или амулетчик.

– Так я и знал, что ваш князь опять во что-нибудь вляпается, – с досадой процедил бартожец, выслушав собеседницу. – Одно слово, раздолбай, хоть и древний маг, это я понял сразу, еще когда работать с ним довелось. Уж такую ахинею по всякому поводу нес – чворки со смеху животы надорвут, демоны Хиалы со стыда покраснеют. А ежели перейти к делу, наперво такой вопрос: селитра у вас найдется?

Венша не знала, что такое селитра, но дипломатично ответила:

– Надо поискать… Мы поищем, только скажите, как она выглядит.

– Эх, ясно… Ты ведь, сударыня, не из людей, тебе объясняй – не объясняй, все равно не поймешь, Условие не позволит. И сударыня Фарийма, не в обиду ей, вряд ли поймет, нужного образования у нее нет. Вот что, соберите-ка мне самых толковых мастеров из тех, кто по ремесленной части, да еще позовите старших над теми, кто работает на княжеских плантациях. Плодородную почву и удобрения сюда завозили со стороны, может, и завалялось на складах что-нибудь полезное для нашего дела. Ваше счастье, если завалялось…

Он взял рукой в потертой перчатке хрупкую, словно голубой лепесток, пиалу и в несколько глотков осушил. Тогда Венша изломанно-плавным движением переместилась со свой подушки к стоявшему на полу подносу, взяла чайник, чтобы разлить остатки… И в это мгновение ее словно ударили в сердце ледяным кулаком. Чайник выскользнул, раскололся, но она даже звона не услышала.

В залитом солнцем дворике возле мозаичной чаши обозначилось нечто, напоминающее призрачный дверной проем.

– Что за демоны?.. – севшим голосом вымолвил Бруканнер, нашаривая на груди под несвежей рубашкой свой обережный медальон.

Веншу трясло, но все-таки она сумела произнести:

– Это не Хиала, это хуже… Держитесь!..

Несмотря на ее предупреждение, Фарийма алой с золотыми взблесками птицей сорвалась с места, выскочила на солнце, схватила в охапку Сейбура и утащила в галерею. А Венша мертвой хваткой вцепилась в ближайшую колонну, и никто не смог бы оторвать ее от этой колонны, и надеялась она лишь на то, что колонна устоит, сохранит свою определенность… Потому что из этого страшного проема, из-под уже наметившейся двери, так и тянуло сквозняком неопределенности.

Створки раскрывались как будто нехотя – нематериальные, но в то же время неимоверно тяжелые. Сейбур заревел, Фарийма, спотыкаясь, потащила его к арке в конце галереи. Хоть и не волшебница, эта женщина и впрямь сильна, раз сохранила способность действовать. Бруканнер оцепенел, как истукан. Венша, кажется, завизжала.

За порогом стояло нечто, силуэтом похожее на человека, но покрытое темной чешуей, и на плече у него сидел крупный кот, вцепившийся в чешую когтями.

Визитеров Венша не испугалась – признала вначале кота-перевертыша, а потом и Тейзурга, хотя еще не видела его в таком облике, но то, что клубилось и зыбилось у него за спиной…