Золото Маккены

Уилл Генри

— Вот что, старуха, если таково твоё представление об умном действии — дать чирикауа и мимбреньо апачам знать, что мы пристрелили их посланцев Беша с Хачитой, тогда мне остаётся сказать, что ты тупа как мул в юбке.

— Мул в юбке? Как это возможно? Мул женского рода — это ослица. Мул всегда мужчина. И наоборот: мужчина обычно всегда мул. Все мужчины. В том числе и ты, Пелон Лопес, лысый ты бастарт-полукровка.

— Что ж, красавица, — пожал плечами предводитель бандитов, — благодари Бога за то, что ты чистопородна и прекрасна. Не пытайся умничать. Оставь это Пелону,

а?

— Ба!

— Какое там «ба»! Разве не ты, моё сокровище, упустила Маккенну на волю?

— Так нечестно: он огрел меня, когда я стояла к нему спиной.

— То есть так же, как ты его огрела у очага перед моим возвращением?

— Конечно, но он-то белый. Он не имеет права вести себя как краснокожий.

— Правда.

Пелон кивнул, соглашаясь, и оба — он и старуха — уселись, нахмурясь и погрузившись в собственные мысли. Прикованный к меланхоличной сосне, Маккенна поступил так же. Тяжело опустившись на своё деревянное ложе, белая девушка, несомненно, пребывала в том же состоянии.

В разбойничьем лагере наступила полная тишина.

12

Старые приятели или алчные псы

Был вечер второго дня. По подсчётам Пелона, его люди должны были вернуться уже несколько часов назад. Санчес, его первый помощник, разделял эти опасения. Великан мимбреньо-апаче, Хачита, если и был озадачен, то это никак не отражалось на его поведении. Он сидел у большого камня по ветру от костра, куда Пелон приказал ему передвинуться. Миновал ещё один палящий день, и запах от тела Энха превратился в устойчивый смрад.

Маккенна, освобождённый от своей сосны, для того чтобы подойти к очагу и подкрепиться, несомненно, волновался не меньше разбойников. Если партия из Хила-Сити не вернётся или, если, вернувшись, с ней не будет Зайбера и других белых… что ж, в таких «если» было мало проку. Маккенна мог бы выразиться и проще: группе из Хила-Сити лучше б вернуться, и вернуться с Зайбером и компанией. В противном случае впереди был лишь долгий, тяжкий путь в Сно-Та-Хэй один на один с Пелоном и Санчесом.

Подобное путешествие, в свою очередь, обещало серьёзные неприятности со стороны различных групп американских апачей, Пелон был чрезвычайно непопулярен по эту сторону границы: войска и гражданские служащие во время его предыдущего визита имели уже опыт общения с ним. Эти набеги неизбежно приводили к кровавым столкновениям с людьми Пелона, к гибели невинных индейцев, подданных США. Таким образом, если нынешняя шайка Пелона не останется единой и сильной и все шесть её членов не останутся таковыми на протяжении всего пути в Сно-Та-Хэй, местные аризонские индейцы почти наверняка перебьют всех по дороге в священный каньон.

Однако отнюдь не перспектива собственной смерти в пустыне занимала мысли Маккенны. Его думы были об опасности, грозившей девушке. Сейчас она предусмотрительно расположилась поодаль в тени, за костром. Ещё раньше она и Маккенна рискнули обменяться мимолётными взглядами. Но эти контакты стоили слишком дорого. Каждый раз, когда Пелон перехватывал их, он отдавал приказание древней сквобить девушку. То было грубое, но действенное средство. После повторного битья и Маккенна и девушка не отрывали глаз от земли, позволяя себе только взгляды по сторонам и напрягая слух, чтобы угадывать о местонахождении друг друга. Это было жестоким испытанием. Вдобавок из-за опоздания посланцев в Хила-Сити общее напряжение тяжко нависло над двумя белыми пленниками.

Прошёл ещё час. Груз ожидания стал непереносимым. Пелон заговорил:

— Мне кажется, нам следует приступить к обсуждению того, что случится, если мои и твои люди не вернутся, — заявил он Маккенне. — Я не отказываюсь от своих целей. Чутьё говорит мне, что в твоей памяти прекрасно сохранился путь в каньон и местонахождение золота Адамса. Ты отведёшь меня туда, даже если мне придётся ехать у тебя на горбу и погонять шпорами. Мой друг Санчес согласен с этим. Хачита не в счёт. Больше того, я предпочёл бы, чтоб он, Бога ради, делся куда-нибудь… Я не в силах больше переносить благоухания этого мёртвого индейца.

Маккенна, выждав минуту, пожал плечами.

— Обсуждать нечего, — сказал он, — мы — партнёры в картах, а колода у тебя.

Пелон загадочно поглядел на Маккенну.

— Помнишь ли ты, — спросил он, — как я набрёл на тебя в той ранчерии мескалеро, несколько лет назад?

— Прекрасно, — отвечал, сморгнув, белый золотоискатель. — Остатки пальцев на моей правой ноге навечно тебе благодарны.

— Я выкупил тебя у этих апачей за небольшую сумму и отвёз поближе к Сан-Карлосу и отпустил на волю, велев запомнить эту услугу. Не так ли?

— Да, — признал Маккенна. — А ты, в свою очередь, припомни, как несколько лет после этого один кавалерийский патруль случаем загнал некоего беглеца в тупиковый каньон у соляных развилок, где один золотоискатель промывал свою добычу. Быть может, ты вспомнишь тот факт, что этот золотоискатель спрятал тебя в хижине и солгал патрульным, будто не видел ни одного живого существа, кроме них, с весеннего таяния снегов? Что, разве не так?

— Да, дьявол возьми, — раздосадованно признал Пелон.

— Что ж, тогда мы квиты.

— Нет, клянусь Богом, я вижу это по-другому! — воскликнул разбойник. — Я вижу так, что мы старые друзья и сошлись по счастливой случайности снова, и цель у нас общая. Кроме того, я вижу, что мы — люди чести, совести и доброй воли.

В ответ на эту тираду Маккенна стал пристально вглядываться во тьму пустынной ночи.

— Какого чёрта ты там высматриваешь? — осведомился Пелон.

— Я жду молнии, — отвечал Маккенна.

— Что? Какой молнии?

— Господней молнии, — отвечал Маккенна. — Жду, когда она поразит тебя.

— Ты хочешь сказать, что я лгу?

— Конечно.

— Ладно, тогда мы оба — алчные псы, вынюхивающие одну и ту же спрятанную кость, которую другой алчный пёс зарыл давным-давно. Это тебе легче переваривать, амиго?

— У тебя, должно быть, есть какой-то аргумент, — сказал Маккенна. — Единственная трудность в том, что ты не проводишь его слишком настойчиво.