Золото мертвых
Шрифт:
В шесть рук мужчины затянули слиток на край ямы, потом перетащили на траву. На глазок, было в этом сокровище пуда три разом. Видимо, до сплавления в «банан» оно являлось тем самым летающим копьем, что было повержено волхвами во время битвы. Таскать такую тяжесть в руках нормальный человек не сможет. Тут без магии не обошлось.
– Риус, беги на ушкуй, принеси какую-нибудь попону, потник, парус старый… В общем, тряпье какое-нибудь, во что золото завернуть. Не стоит сверкать им даже перед смердами. Вась, а ты еще пошарь. Там еще быть должно. Помню, много на колдуне золота висело. Коли среди украшений останки найдешь –
– Мама-а!!! Не-ет! Ма-а… Помогите!
Мужчины ринулись к яме, едва не столкнувшись лбами:
– Чего, что случилось?
– Песок… Песок на ноги осыпался…
– Чего же ты орешь, словно тебя режут, олух?
– Ага, вам там хорошо. А у меня вдруг тяжесть на ногах. Я думал, меня мертвецы за пятки схватили.
– Вылазь, – поднял с земли лопату Пахом. – От тебя, кроме крику, пользы все едино никакой. Я сам понизу поищу.
Косой Васька с готовностью выбрался из песка на землю и уселся, поджав ноги.
– Дядя Звияга, а три шапки серебра – это много?
– Хватит, чтобы всю жизнь гоголем ходить, сытно есть, сладко пить и ни дня при этом не работать..
– А холопа себе завести хватит?
– На трех хватит. Чтобы было кому обокрасть и голым оставить. Я, княже, о другом спросить хочу. Коли ты вольную холопу дашь, на земле твоей он поселиться сможет? Не погонишь смерда, что ни в подъемных, ни в закупе нужды не имеет?
– Да живи, только рад буду, – пожал плечами Андрей. – Но без оброка не получится. Пусть меньше, нежели всем, но за землю платить придется.
– Это само собой, – смиренно кивнул холоп. – Знамо дело, не своя.
– А свою купить не хочешь?
– Свою у простого мужика боярин жадный и отнять может, Андрей Васильевич, – злорадно усмехнулся Звияга. – А у тебя попробуй отними. За тобой мне спокойнее.
– Ясно, – согласился Зверев. – Получается, нашел ты все же для себя душу близкую, осесть у меня решил.
– Пахарь я, княже. От сохи меня татары взяли. К земле и тянет.
– Коли тянет, я тебя так и так отпущу. Только давай сперва дело сделаем. Сам видишь, рук ни на что не хватает. Без тебя и вовсе задохнусь. Договорились?
– За слово доброе благодарю, княже. Службой тебе за него отплачу. Но руки по земле тоскуют.
Пахом в яме чем-то зашуршал, и наружу один за другим начали вылетать золотые круги, пластины, чаши, похожие видом на оплывший свечной воск.
– Нашел! – радостно подпрыгнул Васька.
– Дядька, отдыхай! – крикнул Зверев. – Нам ныне дай Бог собранное до ушкуя донести.
По его ощущениям, это было все. Основную часть золота, что была на самом колдуне, что несли его слуги на шестах и устрашающих звериных головах, они нашли. Получилось немного меньше, чем ему хотелось, но все равно – вполне достаточно для возрождения этого уголка русской земли. Князь опасался, что так просто разграбление кургана ему с рук не сойдет, что колдовское проклятие попытается найти путь к сокровищам – но холопы вполне благополучно отнесли добычу на судно, опустили в трюм. Ночью не налетело ураганов, не полезли из воды чудища неведомые или обычные русалки. Даже сны навеялись простые и безмятежные.
Интерес Зверева к могильнику упал, но вот холопы, наоборот, заразились азартом кладоискательства и старательно работали лопатами, пробираясь сперва к добру, уложенному на телегах, а потом, вспомнив о найденном Васькой «полумесяце», стали шарить и под ними, дорываясь до глины. Надо сказать, без улова не остались. Звияга нашел в одном месте кошель серебра – точнее, ямку возле мертвеца, на уровне пояса, в которой лежали потемневшие монеты. Риус выкопал несколько золотых пластин с соколами, Пахом обнаружил золотые височные кольца и тяжелое монисто. И это только то, о чем Андрей знал. А ведь что-то наверняка проскочило и мимо его глаз. Ведь за людьми он особо не следил. Он смотрел за мертвецами – а те исчезали каждую ночь по несколько десятков. В могильнике оставались лишь калеки, поврежденные лопатами или лишенные конечностей еще при жизни, а также те, кто оказался закопан слишком глубоко и не мог выбраться. Зачастую случалось, что вечером, осматривая мертвеца, с него соскребали землю – а уже утром вместо костяка обнаруживалась рыхлая земля.
Наконец «археологи» добрались до края захоронения – новые шурфы ушли в пустой песок. Князь Сакульский с облегчением решил, что утром холопы соберут останки обратно в ямы и закопают могильник, вернув мертвым их покой.
Тем же вечером случилось знаменательное событие: княгиня Сакульская соизволила лично подложить горящую лучиночку под набитые в топку уличной печи поленья. Набитые так щедро, что хвосты длинных сухих хворостин торчали не только из топки, но даже из трубы.
– Они не перестарались, Звияга? – забеспокоился Андрей.
– Я сам Левшия учил, – тихо ответил холоп. – Докрасна при первой топке печь накалить надобно, а потом дать остыть медленно. Тогда не растрескается, служить долго будет.
– Первый почин для дома нашего, милый, – гордо сообщила Полина, когда огонь начал жадно перебираться с полена на полено. – Завтра последний раз у старосты потчеваться станем. Отныне своя кухня у нас будет, своя стряпуха. Пусть он к нам за господский стол садится, кланяется, а не мы к нему бегаем.
– Так и будет, дорогая, – согласился Андрей и повернулся к Пахому: – Вершу ставить надобно. Без улова ежедневного нам тяжело придется. Послезавтра иди и место уловистое найди, хоть из-под земли достань. Мальчишки пока прутьев нарежут. Запасы, что в Новгороде покупали, еще есть? Крупа, мед, пшено? Надолго хватит?
– Это к Левшию, княже. Он заботился.
– До осени прикидывал, Андрей Васильевич, – тут же отозвался холоп. – Дотянем, коли надобно, но на одних кашах тоскливо больно придется.
– Ничего, мой муж охотник знатный, без мяса не оставит, – утешила всех княгиня. – Посему завтра последний раз у Фрола утречаем. Да, Андрюша?
– Конечно, – не стал спорить Зверев. Он тоже не сомневался, что сможет прокормить весь княжеский двор. Особенно если мужики и дальше продолжат столоваться у своих местных пассий.
На рассвете, вскоре после третьих петухов, князь Сакульский с супругой и семенящими сзади четырьмя девками поднялся к деревне, пропустил Полину первой в калитку дома старосты, вошел следом. Проходя через двор, Андрей замедлил шаг при виде незнакомца, с которым беседовал на лавочке старый подслеповатый Лучемир. Уж очень странно выглядел неведомый гость: истлевшая одежда, белесая паутина в глазницах, черные пятна по всему лицу и на руках. С затылка свисал какой-то волосатый клок. В Москве он сразу бы признал в таком человеке попрошайку, специально нарисовавшего себе мокрые язвы. Но здесь, в диких безлюдных лесах?