Золото мертвых
Шрифт:
– Золото… Просто золото, даже не кольца, не цепочка какая. Ну, куда оно в таком виде годится? Ювелирам отдать – так ведь каждому надобно доказывать, что не обманываю. Казна епископская не возьмет. Спрашивать станут: откель взял такое странное? Прознают, что с русскими торговал, могут и руку отрубить. Хлопотное это дело – слитки обналичивать. За сорок процентов могу взяться.
– Мне до твоих рук дела нет, – спокойно возразил Зверев. – Русское золото чище любого епископа будет. А что у них на расистской почве тараканы в мозгах бегают – за то пусть они сами и доплачивают. Пять
– Меньше сорока тебе никто не возьмется дать, господин. Такова обычная цена в городе.
– М-м, понятно, – кивнул Андрей. – Давай, забирай его. Спросим у других барыг, что они думают.
– Сорок процентов, это всем известно, – забеспокоился хозяин. – Это везде по городу так. И не токмо в городе.
– Ничего, мы на корабле, – утешил его Зверев.
– Ладно, дабы от хождений лишних вас избавить… Тридцать пять.
– Сколько?
– Тридцать.
– Пойдем.
– Двадцать! – сломался ростовщик. – Одна пятая мне за трудности, вам триста талеров серебром, пятьдесят золотых динаров, десять дублонов и десять соверенов.
– По совести, больше пяти процентов платить нельзя, – остановился Зверев. – Но о совести тебе, конечно же, неведомо. Хорошо, пусть будет одна десятая.
– Я добавлю еще десять соверенов, – встал процентщик. – Таково мое последнее слово.
Это был хитрый ход. Просчитать, какова доля, предложенная хозяином в отношении серебра и монет разных государств, размера и веса, Андрей в уме не мог.
– Двадцать пять соверенов, – наугад потребовал он.
– Семнадцать, – почуяв слабину, чуть-чуть уступил ростовщик.
Зверев вздохнул, скривился и кивнул:
– По рукам. Пахом, доставай мешки.
Серебра по сделке путникам полагалось почти девять кило. Золотые монетки поместились в горсти, и Андрей пересыпал их себе в кошель.
Ростовщик, тоже довольный сделкой, прибрал слиток и спрятал в опустевший сундук, который тут же запер на ключ:
– Вы заходите, господа хорошие, коли в местах наших бывать доведется. Завсегда рад видеть буду.
– И тебе успехов, Мойша, – отступил Зверев. – Прощай.
На улице все трое оказались в плотном окружении холопов Друцкого.
– Как, получилось? – поинтересовался князь.
– Такое ощущение, что мы выгребли у него все деньги, что были в доме. В следующий раз надо выбирать менялу побогаче.
– Он золото трогал?
– Разве что не облизал, – усмехнулся Андрей. – Мыслю, к следующему нашему приезду про ростовщика Шем-Това будут рассказывать много разного, но ничего хорошего. Я вот что думаю, дядюшка… Может, заберешь себе это серебро, чтобы вспоминать о сабле было не так грустно?
– Нет, Андрей Васильевич, не возьму. Плату золотом я у тебя еще спрошу. Но не здесь, не сейчас и не для себя.
Едва ступив на палубу ушкуя, князь Друцкий велел отчаливать – на случай, если про обмен золота на монеты кто-то все-таки услышал. Чего далеко ходить – процентщик же мог и продать интересную весть лихим людям за малую мзду. А потому на морском просторе было гораздо спокойнее. Даже в Балтийском море, уже не первый век как прозванном пиратским. Чуть не со времен Кнуда Могучего[34 – Легендарный основатель не менее легендарной империи викингов на рубеже IX-X веков.] воевали разные страны за право плавать по этим волнам, торговать с богатой Русью. Безжалостно давили друг друга датчане и ганзейцы, германцы, англичане, русские[35 – Тевтонский орден и Великий Новгород были членами Ганзейского союза – но это не мешало Ганзе враждовать с Русью и Священной Империей.] – без колебаний топя суда конкурентов, посылая к чужим берегам флотилии боевых кораблей, осаждая города и разоряя порты. В результате Балтика стала настолько опасной для мореплавания, что русские купцы предпочитали кружной, северный путь в Европу.
Впрочем, далеко корабль от Колываня не ушел. Уже через пять часов плавания, верст через пятьдесят, ушкуй опять повернул влево и пошел вдоль извилистого берега, пока наконец не свернул в уютную бухточку.
– Это Рохана, – любезно сообщил Юрий Семенович. – Причал, коли повезет, найдем бесплатный. Рыбаки не всегда на ночлег возвертаются, а коли кавалер Хабермас у себя в замке, то они нам еще и должны останутся за проявленное к ним снисхождение и почет. Вот коней здесь, думаю, нам не найти. Деревенька маленькая, рыбацкая. Господин епископ своим смердам лишней скотины ни за что не оставит.
– Какой епископ? – не понял Андрей.
– Забыл, где находишься, княже? Лифляндия это, Лифляндия. Здесь главнее епископа никого отродясь не бывало. Гапсальский замок эзельского епископа здесь стоит. И страна эта пока называется Эзельским епископством. Ладно, отсюда пешком недалече. Быстро дойдем. Надобно токмо четверых холопов прихватить, бо меньше не справятся. Ну, повозку найдем в замке.
Зверев спорить не стал: дядюшка, как он уже мог убедиться, просто так ничего не говорил и не делал.
Вскоре корабль приткнулся к короткому, на половину его корпуса, блестящему от налипшей чешуи, причалу. Однако места, чтобы сойти на берег нескольким пешим путникам, вполне хватило.
– Пойдем… – Не приближаясь к стоящей на возвышенности, за песчаными дюнами, деревне, Юрий Семенович направился к приметной сосне с разбитой молнией макушкой. – Вот, глянь. Сказывают, в старые времена местные жители ночью вешали тут фонарь. Многие моряки принимали его за маяк острова Эзель, правили левее и разбивались аккурат на месте нынешних причалов. Жители убивали тех, кто сопротивлялся, остальных продавали в рабство, а грузы, естественно, разграбляли. Но вот однажды ночью в эту сосну ударила молния. Несчастные дикари поняли, что боги гневаются на их кровавый промысел, и раскаялись.
– И потом местные жители стали ловить рыбу, жить честным трудом и молиться Богу, – закончил за князя Друцкого эту историю Зверев.
– Нет, потом пришли крестоносцы, вырезали всех жителей, а тех, кто ухитрился уцелеть, обратили из язычества в схизматичество, заставили пахать землю, ловить рыбу, содержать епископский замок и кормить епископа вместе со всей его челядью, – невозмутимо поправил Юрий Семенович. – Что до сосны, то она показывает, где удобнее выйти на дорогу к башне Хабермаса. Или к его замку? Или к башне?